Священник встал и пошел к двери тихонько бормоча: « Господи, прости его. Пощади эту заблудшую душу». Поэт снова остался один. В голове шумело от бесед и принесенной Гостем водки. Он замахал головой. Нет! Никаких покаяний! Этот поп просто слуга проклятой власти. Он пришел сломать ему волю. Не выйдет! Чтобы мстить нужна сила. А даст её только Гость. С ним и будем продолжать вести дела. Он упал на кровать и попытался заснуть. Долго ворочался и провалился в какое – то забытьё.

Маленький белый щенок бежал по улице за мальчишкой. Одуряющее звенели пчёлы в ветках цветущих вишен. Пожилая женщина, с бесконечно любимым лицом, звала их домой. Сосед – старик с орденскими колодками на старом пиджаке — шел из магазина с пакетами молока в коричневой «авоське». Мальчишка бежал дальше. Там за пятиэтажкой – кинотеатр, надо купить билет. Потом домой. Щенок радостно лаял, радуясь весне и бегу. Они повернули за угол. Кинотеатра не было. На поляне с черной травой стояли огромные часы. Вместо маятника, на плесневелой веревке, раскачивался повешенный. Распухший синий язык ворочался в тронутом гнилью рту. « Бом. Бом. Где теперь твой дом?» — раздались хриплые звуки. Мальчишка попятился назад. Щенок, пустивший от страха лужу, опомнился и, оскалив молочные клыки, загородил собой мальчишку. С неба метнулась черная стальная птица. Вспышка, удар. Мальчишка откатился в сторону, держа в руках, плачущую человеческими слезами, собачью голову. Он с криком бросил эту страшную ношу и пустился домой. Дома не было. Вместо маленькой уютной улицы раскинулась огромная площадь. Ревели оркестры и вились по ветру черно – красные знамёна. Шеренги солдат, с мёртвыми глазами, держали равнение на высокую трибуну. На ней стоял мужчина в красивом черном мундире и улыбался уголком рта. Мальчишка подбежал к трибуне и, давясь слезами, закричал – « Что?? Что же ты наделал?? Зачем??» Мужчина в сером костюме со странным перстнем на пальце двинулся к мальчишке. Из его ухоженной руки росли кривые страшные когти. Черные крылья рвали на спине ткань пиджака и солдаты на площади превращались в скелетов. Смолкли оркестры.… И было слышно, как кричали от боли скалы, когда на них с неба сыпались воющие белые фигуры, мгновенно становящиеся черными. Мальчишка сжал руками голову и закричал в небольшое белое облако, среди горящего черного неба.

-Чё орёшь, чудо? – вырвал из сна голос вертухая – Собирай шмотьё. Идёшь на этап. Поэт плюнул ему вслед и стал собирать жалкий скарб. Этап так этап. Если Гость не врал – недалеко и свобода.

В автозак их посадили всего пятерых. Все пятеро «особо опасны» и конвой держался настороженно. Лейтенант нервно покусывал губы. Главарь мятежников, вор в законе, трое убийц, число жертв которых известно лишь приблизительно… Дела. За этой публикой глаз да глаз. Если, что – сразу на поражение. А ехать триста километров… Вокруг леса и болота. И нахрена он пошел в конвойную службу?! Лучше б взводом командовал в каком – нибудь Мухосранске. Лейтенант сплюнул и, воровато оглянувшись, присосался к горлышку фляги. Солдаты сделали вид, что не заметили. Машина тронулась в путь. В проволочном « купе» напротив Поэта сидел странный зэк. Поэт мельком слышал – на его визави десятки убийств. Он был начальником « службы безопасности» у какого – то пахана. Погоняло попутчика звучало странно – « Феликс». Обычно у братвы в ходу другие погоняла. Поэт от скуки начал присматриваться к Феликсу. Породистое лицо, большой узкий нос, серые умные глаза. Никаких наколок на руках. Странный тип.