Я, Павел Семёныч Клочков, владелец усадьбы Б******* села *********** поведаю вам сейчас историю своей души, коя в силу соблазнительного желания была мною утрачена. В праве ли вы верить мне, али насмеяться надо мной, решать Господу одному.
Эта оказия случилась со мною летом 18** года в июле месяце, когда всё вокруг расцветало и расцветало, и предела не было красоте сих мест. Ни единого лета прекрасней не выдавалось ни до, ни после поры той. Солнце пылало на небосклоне, и цветущие сады безмолвно внимали его свету, как своему покровителю. Дожди проходили лёгкие, непогоды не наблюдалось совсем. Потому люди стремились чуть ли не каждый день куда-либо выехать, а чаще всего устраивали чаепития на свежем воздухе, на коих я частенько присутствовал как важный гость.
И, разумеется, ни один бал не проходил без меня. Балы были моим постоянным увлечением, в отличие от конных прогулок, которыми я подолгу вообще не интересовался. Потому как жил я достаточно богато, частые пиршества мог я вполне позволить себе. В то лето празднеств было особенно много. Балы устраивались буквально каждые выходные, а иногда даже по будним дням. Уж такая атмосфера царила вокруг, что непременно хотелось петь да танцевать, и непременно вальс или мазурку.
На балах я также отмечался средь прочих посетителей важным гостем. Со мной непременно стремились познакомиться, заводили беседы, а затем приглашали ещё на какое-нибудь торжество, куда я непременно являлся. Собственно, большую часть своей жизни я проводил именно так – в разъездах и на балах.
Но не будем удаляться от главного. Любое торжество, как нам с вами известно, украшают девушки. На любом событии женские фигуры окружали меня. Изящные, лёгкие силуэты аурой вились рядом со мной. Пышные платья, причёски, потрясающие всё моё воображение, очаровательные улыбки, украшения на нежных, тонких запястьях – всё это буквально сводило меня с ума. С завистью глядели на меня мужчины, с тоскою и стремлением – женщины. Прекрасные создания следовали за мною весь бал, и каждая готова была сражаться за право станцевать со мной хотя бы один вальс. Я не успевал о чём-то задуматься или заскучать – ко мне подлетала какая-нибудь немыслимая красавица, легко и просто брала меня под руку, и мы танцевали, пока другие ожидали своего часа чуть поодаль, слегка толкая друг друга, желая пробиться вперёд.
Девушек на балу было много, и я не мог запомнить каждую. Однако одна из них однажды навечно приковала к себе мой взор. Девушка эта средь прочих смотрелась совершенно по-иному.
В то время у барышень мода была на светлые кудри. Она же носила тёмные каштановые локоны. В то время любили женщины пышные, богатые белые платья. Она же каждый раз приходила в платье скромном, но элегантном. Взор её не был так лёгок и беззаботен. В медно-зелёных глазах её блистал ум. Её на редкость правильные, как кистью Бога вырисованные черты лица вызывали у меня смутное чувство чего-то незнакомого, но до боли в груди притягательного… Она была серьёзна не по годам, неприступна, но в то же время нелюдимость и грубость не водились за нею. Манеры её были прекрасны.
С нею я станцевал всего один раз, и этот единственный раз я забыть не мог. За весь танец она не проронила ни единого слова, но это молчание только больше манило меня к ней. «Что это за притягательная загадка?» — так думал я о ней. Мне хотелось узнать о ней больше: кто же она?
Однажды на одном из балов мне довелось познакомиться с ней. Её звали Антуанетта Семёновна. Я не ошибся: нрав её действительно был прекрасен, однако и весьма необычен.
— Позвольте станцевать с вами ещё одну мазурочку, — с обыкновенной своей весёлостию подоспел я к ней.