Считается, что всякие там презренные либеральные ценности вроде прав человека не совместимы с истинным православием. Оно и верно — какие такие права могут быть у раба, пусть даже Божьего? Однако, православие, как и прочие христианские конфессии, зиждется на высказываниях самого Спасителя, запомненных многочисленными свидетелями и позднее зафиксированных в протоколах уголовного дела, именуемых ныне евангелиями. И внимательное изучение этих показаний приводит порой к изумительным находкам.
Как-то в субботу шёл Иисус с учениками мимо возделанных полей. И те взалкали — говоря по-русски, захотели жрать. Неимоверно. Урожай созревал, злаки колосились вовсю, вот апостолы и потащили в рот эти колосья. Откуда ни возьмись набежали фарисеи и заверещали, что день субботний надлежит почитать, а всякие тут трудятся и тем оскорбляют религиозные чувства.
С абстрактной точки зрения фарисеи были правы. Суббота в иудаизме — это Шаббат. Суббота с очень большой буквы. Тот самый седьмой день, когда Творец почил от трудов своих, — и потому творческий труд, почётный в иные дни, в священную Субботу есть зло. Иудаизм в этом отношении, кажется, уникален. Многие религии воздают почести безделью, но табу на труд — впрочем, весьма избирательное по видам деятельности и к тому же с нехилой философской подкладкой — существует, по-моему, только у иудеев.
Повторюсь: абстрактно фарисеи были правы, поскольку в поедании колосьев прямо с корня можно усмотреть признаки и жатвы, и молотьбы, и помола — тех самых запретных для субботы трудов. Но если вникнуть в детали и посмотреть в лицо таящимся в них дьяволам, ситуация приобретает оттенок анекдота. Хотя бы потому, что деяния апостолов юридически логичнее было бы квалифицировать как мелкое хищение. Поэтому возможны варианты. Например, фарисеи слегка переусердствовали с празднованием, почему и приняли Иисуса с учениками за сборщиков урожая. Или же фарисеи уже в те времена в совершенстве освоили манеру наших гаишников. Пикантность ещё и в том, что сами фарисеи, блюдя чистоту духовных скреп, некоторым образом тоже нарушали. Поэтому Иисус вполне мог бы ограничиться советом насчёт бревна в собственном глазу. Но сказал он совсем другое. По свидетельству Марка, было изречено: «суббота для человека, а не человек для субботы». То есть, Спаситель заявил, что человек главнее субботы. Субботы, Карл!
Я затрудняюсь найти в христианстве что-то сопоставимое по значимости с Шаббатом. Разве что сама Церковь. Представьте: Патриарх, епископы, архимандриты, дьяконы, целая армия рядовых священников, монахи и настоятели, приходские старосты, наконец, Энтео с его «Божьей волей» — всё для человека. И вот этот человек, перекошенный от тяжести принятого на грудь, вваливается посреди богослужения и на просьбу оставить снаружи хотя бы вскрытую банку с пивом, языкаясь заплетыком и перебивая перегаром запах ладана, изрекает: «не человек для Церкви, а Церковь для человека». Представили? Если бы такое представил Иисус, он бы, наверное, благоразумно промолчал или нашёл бы другую формулу. Но он сказал то, что сказал. И эти слова, упав в обильно удобренную пеплом грешников почву Европы, проросли и вымахали в буйную поросль либеральной крамолы прав человека. Такая вот гримаса истории.

22 — 28 сентября 2015
CC BY-SA