В 1783 году буря закинула потерявшее управление японское рыболовное судно на один из Алеутских островов, принадлежавших тогда России. В 1787 году уцелевшие рыбаки были вывезены на Камчатку, потом в Иркутск, А в 1991 году в Санкт Петербург, где капитан рыбаков Дайкокуя Кодаю был удостоен аудиенции у Екатерины Второй.

К слову сказать, из семнадцати рыбаков попавших на Алеуты до Питера добралось лишь три. Двое тяжело больных остались в Иркутске и приняли православие. Остальные умерли от цинги и других болезней.

Императрица  как раз готовила на Дальний Восток морскую экспедицию А. Лаксмана и вернула с ним рыбаков домой, надеясь этим облегчить установление контактов с японскими властями.

Но подозрительная Япония настороженно встретила блудных сыновей поневоле. Они были изолированы в карантин в Эдо и дотошно допрошены.

При допросах присутствовал чиновник имперской канцелярии, ученый Кацурагава Хосю, который в дальнейшем написал о России подробный отчет, присовокупив к рассказам Кодаю отрывочные сведения, полученные ранее от голландских купцов.

Его труд «Хокуса монряку» — «Краткие вести о скитаниях в Северных водах» помимо всего прочего содержал и первый русско-японский словарь, составленный при помощи Кодаю. Вот он-то нас сейчас и заинтересовал.

Для начала заметим себе, что словарик по понятным причинам содержал самые распространенные, самые обиходные, самые общеупотребительные слова. Причем, Кодаю за время пребывания в России общался практически со  всеми основными слоями и сословиями россиян вплоть до высшего дворянства и даже самой императрицы. То есть, по сути словарь представляет собой разговорник, содержащий  общепринятую в России в то время лексику.

Но что мы видим? Практически все слова, сегодня именуемые непечатными, в этом лексиконе присутствуют без каких либо оттенков, могущих характеризовать их как мат или ругательства. Перевод на японский язык к ним дается самый что ни на есть нейтральный

Сделаю одно уточнение. Японской слоговой азбукой невозможно идентично передать звучание русских слов, к тому же некоторые звуки японского языка (например «л») отсутствуют в языке японском. Но тем не менее русское звучание слов угадывается в транскрипциях написания Кацурагавы  стопроцентно. Итак, пробежимся по словарю.

Выбираем слова из раздела «Части человеческого тела и людские дела.

Женская грудь – «титики» (понятно ведь что титьки)

Живот —  «рёха» (так по-японски можно озвучить слово «брюхо»)

Но это так, просто вульгарно сегодня звучит, не более.. Это у нас еще пока разминка.

Но вот натыкаемся на слово «дзёпа» — надо ли объяснять – что это и как звучит по-русски?

А вот совсем по взрослому: «хой». Принимаем без объяснений?

А дальше «п…а». Это не я точки поставил, это очевидно профессор Константинов, выпускавший русский перевод «Хокуса Монряку». Означает, что слово в японском транскрибировании озвучилось практически идентично.

«Суратэ»…. Понятно, нет? А произнесите в один слог на «а», как это по-русски произносится. Уберите лишние гласные «у» и «э»

Не попал в словарь глагол, характеризующий половые взаимоотношения между людьми. Вот досада! Хотя…. Стоп-стоп. Вот что это за такое  «дзоппаэбёто»? Не знаете случайно? Заодно, кстати, случайно узнаем, что гомсексуализм был достаточно обычным явлением и в России и в Японии. Ведь никаких особых рассказов об этом явлении Кодаю не прилагает. Так, проходное слово.

Вот вам – заметьте – совершенно обычный и нормативный словарь тех времен выверенный жизнью  в России с 1783 по 1792 год.

А вы: русский мат, русский мат. Да не было такого исторического глубинного явления. Еще в 1792 году не было.