МОЁ ОБОЗРЕНИЕ

 

обзор литературного журнала «Другие люди» №2 за 2012 г.

 

Разбор очередного номера журнала «Другие люди».

Начну традиционно с обложки. Обложка журнала выдержана примерно в той же тональности, что и обложка предыдущего номера. Не знаю, хорошо это или плохо. Стало быть, неважно. А, вот, то, что на лицевой стороне журнала появилась надпись «Литературный журнал» не может не радовать.

И опять какие-то незнакомые женщины (в смысле, фото обложки). Пора бы, уж, начать выводить авторов на обложку. Так сказать, лицо номера. В связи с тем-то и тем-то, в этом номере журнала на обложке тот-то, тот-то. А почему бы и нет, собственно говоря! Имеем право.

Начинается номер довольно мило. С заметки «НЕПРИДУМАННЫЕ ВОПРОСЫ, КОТОРЫЕ ДЕТИ ЗАДАЮТ БОГУ» об эксперименте, непонятно, правда, кем, когда и где проведенным.

Это заранее беспроигрышный ход. Дети своими высказываниями всегда умиляют. Тем не менее, искренне надеюсь, что эта подборка с детскими высказываниями окажется не самой лучшей публикацией в журнале.

Произведение Алексея Губаныча «Прощальная записка» как бы продолжает тему вступительной заметки. То же ощущение непринужденности при прочтении. Даже одна из начальных строчек «Поначалу я хотел вообще покончить жизнь самоубийством…» не настораживает, потому что дальше следует «и написал уже было короткую записку, но затем порвал ее и решил всё хорошенько тебе объяснить», и это успокаивает, переводя тональность рассказа в юмор, иронию, фарс или что-то подобное. Понимаешь, человеку пришло время высказаться, назрело, так сказать.

И действительно дальше идет повествование довольно интересное. С элементами сказочности. Но, вот, финал у этой сказочки какой-то нелепый. Самоубийство, на мой взгляд, абсолютно не вписывается в заключительный аккорд произведения. Если, уж, автору так хотелось кого-то убить, убил бы лучше художника.

«Причины развода» и «Самое лаконичное в мире: 10 фактов» — дань желтой прессе. Даже останавливаться на этом не хочу.

А, вот, «КОНКУРС САМЫХ КОРОТКИХ РАССКАЗОВ В МИРЕ» СТИВА МОССА об идее конкурса написания рассказов длиной в пятьдесят пять слов, и непосредственно сами рассказы, настоятельно рекомендую прочитать всем без исключения: как простым читателям, так и авторам журнала. Лично я в ближайшее время попробую написать пару таких рассказов. А редакция журнала могла бы провести свой конкурс «Рассказ Длиною Пятьдесят Пять слов» и посвятить ему один из номеров журнала целиком. Ну, или половину. Как получится, в общем.

А я двигаюсь дальше.

А дальше у нас Мария Наклейщикова со своим «Веселым местом». Маша является постоянным автором журнала, востребованным читателями и любима редакцией. Без ее произведений трудно представить себе очередной номер. Когда-то, не так давно, у редакторов такой любимицей была Яна Литовченко. Но сейчас она куда-то пропала со страниц журнала. По-своему жаль, так как она довольно интересный автор. Впрочем, сейчас речь не о ней.

Так вот, возвращаясь к Марии Наклейщиковой, она же Машук, она же Mary Stickers, она же… хочется сказать, что пишет она в жанре мне до конца не совсем понятном. Я не могу подобрать ему точного определения. Это всегда какая-то смесь из новеллы, фельетона, актуального репортажа с места событий и ещё чего, вроде как «пишу, как живу». И всё это приправлено изрядной долей юмора и пучком фантазии. Получается этакие ни на что толком непохожие заметки, что и делает их привлекательными и неповторимыми.

Вот такая прелюдия у меня нарисовалась только лишь на имя автора.

Иду анализировать её «Веселое место».

Осилил. Тем более, что произведение это мне знакомо. Я его уже пару раз слышал на литературных мероприятиях в Машином исполнении. Уже даже после беглого прочтения знакомого произведения бросается в глаза, что автор начал работать с текстом, не брезгуя и не ленясь заглядывать в толковые и орфографические словари, заниматься построением предложений, и отгугливаться. И это радует. Меня всегда радует человеческое стремление делать то, что у него в жизни лучше всего получается как можно качественнее. На мой взгляд, это элементарное уважение к читателю, как непосредственному потребителю, с элементами гордости за свои детища-произведения.

Сам рассказ довольно ироничен и забавен.

И, вот, только сейчас я поймал себя на мысли, что понял, почему я так настойчиво именовал Машины произведения «дневниковыми записями». Если кому-то интересно, то приглядитесь (причитайтесь), и вы увидите, что в своих произведениях она пишет свою реальную повседневную автобиографию, щедро сдабривая окружающим ее на данный момент миром, и приправляя его немного фантазией.

Следующий автор и его произведение. Кася Лушникова представляет «Книгу вещей».

Замечательный ботиночно — музыкальный экскурс по волнам памяти. Это не комментируется. Это надо просто читать и получать удовольствие.

Небольшой верлибристический стишок Тани Вешкиной. «Рыбацкий городок».

Верлибр вообще судить очень сложно. Это очень тонкая материя. Лично я смотрю на верлибр следующим образом: это искусство для тех, кто уже достиг определенных высот в поэзии, и ему стало тесно в ее рамках. Если такого рода очевидных достижений не имеется, то и верлибра толкового в большинстве случаев не получится.

Но, возвращаясь к Таниному стиху. Рыбацкого городка я в произведении не увидел. Никаким боком. Ну, а сам стих… ну… так… на троечку.

Владимир Дорошев представляет главу из своего труда «Зима моей жизни».

Трудно сказать что-то более-менее определенное, прочитав всего одну главу произведения. Даже за время чтения оной, я умудрился три раза поменять своё мнение. Начало меня как-то не впечатлило, затем я немного проникся четвертым пунктом, после чего интерес снова стал угасать. Основная причина этого – бесконечные стенания. Две страницы почти бесконечного нытья и жалоб. Так и хочется сказать герою: «Не делай того, чего ты не хочешь делать, и займись, наконец-таки, тем, чем хочешь». Но, повторюсь, это исключительно реакция на первую (и пока единственную) главу произведения под названием «Зима моей жизни». Искренне надеюсь, что это просто такой ход автора, такой его литературный прием, таков его план введения читателя в мир этой самой «зимы». Потому как, если я ошибаюсь, и эти стенания продолжатся и далее, то на этом чтение сего труда и закончится. В общем, подождём продолжения.

Поэзия Екатерины Петрикевич со временем, я полагаю, станет весьма неплохой. Пока же ее подводит владение языком и нежелание работать с текстами. Если «плач, как пыль» я ещё смогу с натяжкой принять, то, уж, «крик ладана» ни при каком раскладе принять не смогу, увольте.  Или, скажем, «А люди клонятся (к) ней» (как это??), да ещё и «нежно-нежно» — абсурд! Те же «осколки Бога в черепках наших грёз» — задумано хорошо, исполнено плохо. На подобного рода темах нельзя паразитировать. Подобные сцены надо выписывать с особой тщательностью, ибо это большая ответственность. В противном случае это будет выглядеть кощунственно. Это то, что касается стихотворения «Ершалаим».

По поводу второго стихотворения того же автора, «В электричке».

Здесь с языком ещё хуже. Приведу лишь несколько примеров косноязычия. «Ветром ветки шумели…» — как это??? «Женщина тихо и очень тоскливо читала романы» — вслух???? в электричке??? Кому, скажите на милость? И сколько романов она читала одновременно??? «Мужчина серьёзный, слюнявя, газету читал» — он пускал слюни??? слюнявил газету??? он любит читать слюнявые газеты??? …Дальше продолжать даже не хочу. Ни ритма, ни размера, ни языка. Рифмы – так себе, ничего особенного. «Дома – города» — так и, вообще, ни в какие ворота. Что остается? Да ничего. Чистейшей воды полуфабрикат. Набросок стихотворения, с которым надо и должно работать!

Следом идёт довольно-таки неплохой рассказ «Жестокость» Сергея Гурджиянца. «И если вдруг кто-то усмотрит в моем сочинении затесавшуюся в нехитрый текст мысль, пусть пеняет на себя. Я здесь ни при чем. Вам это могло и показаться» — пишет автор. Ну, вот, мне и показалось, что этот незамысловатый текст вызывает мысли. Мысли о бренности нашего существования (жизни ли). Мысли о том, что все мы лишь пылинки в этом огромном мире. Мысли о том, что свою чашу жизни каждому суждено испить до дна, и никто не вправе ему в этом помешать. Так ли это, нет ли, на самом деле – судить не берусь. Ну, не на страницах данного обзора, во всяком случае. А рассказ же заслуживает внимания и прочтения. Благо, что и читается легко и с интересом.

«Губительность гения», второй рассказ Сергея, хоть и тоже про крысу, но всё же несколько другого плана. Рассказ забавен, интересен, но, уж, больно предсказуем и банален его конец. Не хватило изюминки в окончании. Рассказ «слит» концовкой.

И снова Алексей Губаныч. И его очередное произведение «Бабуля не успевает». Сей рассказ оставил у меня двоякое впечатление. С одной стороны хороший литературный язык, тщательно прописанные сцены и эпизоды, оживленные зачастую всего одним – двумя мазками кисти мастера. А с другой – как-то ни о чем рассказ-то. С бабулей, опять-таки, не уловил, хотя это, вроде как основная проходная пешка произведения, должна была быть по задумке. …Но, тем не менее, проза хорошая. Просто, немного недоработанная.

Позабавил стишок Юлии Логиновой. Из серии «Когда женщине обрезают крылья, она начинает летать на метле». Стишок неплохой, но шлифонуть бы его не помешало.

А вот Юлия Бекенская привела к губанычевской «бабуле» своего «Деда». Ну, что же посмотрим хорошего ли нам «Дедка» сватает Юля.

Прочитал. С удовольствием. Пахнуло несколько раз шукшиновской лёгкостью и простотой описания. Очень скоро проникся, погрузился, заулыбался. А на полете с трёхметровым сачком в прибрежных водах Невы уже смеялся в полный голос. Нам такой «Дед» годится. Берём!

Ну, что же, пока авторы журнала в большинстве своём меня радуют. По сравнению с предыдущим номером, произведения здесь (пока, т.к. я дочитал журнал только чуть больше, чем на треть) более качественные, прописанные. Чувствуется, что авторы с ними работали. А это, повторюсь, не может не радовать. Впрочем, я не исключаю и тот факт, что и редакция журнала приложила к этому свою руку, более тщательно выбирая произведения для публикации.

Но этот мой предварительный анализ касается пока только лишь прозы. Поэзия же оставляет желать много лучшего.

На очереди добротно скроенный рассказ Валерия Сафронова «Дружина».  Рассказ воспоминаний о своей молодости. О приключениях, дружинниках, ВЛКСМах, ГорКомах, валютчиках и милиционерах. Рассказ о дружбе и жизни в той далекой стране, державе под названием СССР. Ненавязчивый взгляд из «сейчас» в «тогда». И дело тут не в великой стране, и не в лихих 90-ых, а в молодости. Молодость – она и в Африке молодость! Вот о таком кусочке своей молодости, о том, как он был дружинником, учась в медицинском вузе, и рассказывает в своем произведении Валерий Сафронов.

На следующей страничке журнала Ольга Туркина делится своими мыслями-зарисовками о жизни. О жажде всепоглощающей любви. О стремлении пусть недолго, но ярко гореть, чем долго и медленно тлеть. О желании окунаться с головой в застывшие в изумлении глаза напротив, и читать друг другу стихи все ночи напролёт. О том, что ШАНС всё-таки есть! У каждого. Должен быть обязательно. Хотя бы один. О том, как бездумно зачастую мы тратим свою жизнь – не туда, не там …и не с теми. О том, что та жизнь, которую мы ведем – это наркотик. И лишь любовь, дружба, искренность и доверие позволяют соскочить с её иглы. Иглы условностей, предписанных правил поведения, намеков, недоверий, недосказанностей, недомолвок, недоятебяоченьлюблю. …Пытаясь вырваться из всего этого – «водка выпила меня до дна» — она бежит от своих зайцев, которых так стремилась когда-то поймать. Бежит сломя голову, ломая каблуки. Но не так-то просто сбежать от зайцев. Никогда точно не знаешь, где и когда они снова настигнут тебя и «ты узнаешь не понаслышке, где и какой глубины поддых».

Кстати, «напрасно считать» — литкор (литературная корявость).

А на сцене очередной «прошлоизм». Александр Казимиров приглашает познакомиться со своим «Золотым детством». И хотя я, любитель настоящего,  уже несколько поутомился бродить по прошлому, прочитал это произведение не без удовольствия и даже с интересом. Автор хорошо владеет пером. Язык повествования простой и качественный. Память у Александра хорошая. А потому, читаются и представляются описанные события, без какого либо напряга. Обратил внимание на то, что автору достаточно неплохо удаются всякого рода пейзажные зарисовки. Я бы рекомендовал ему развивать это направление. И, конечно, смесь здорового жизнеутверждающего юмора, вкупе с самоиронией, лишь ещё более оживляют и усиливают это произведение.

Ну, вот, и поэзия стала подтягиваться до уровня прозы в этом номере журнала. Два неплохих стихотворения Юлии Логиновой («Весна за окном…» и «Приходи на меня посмотреть…) приносят очки на счёт команды поэтов. Поэтически стихотворения хороши. Оба. Но также оба с нарушенным ритмическим рисунком, — что не есть хорошо.

И снова меня настойчиво затягивают в детство. Свою историю «не сказочного» детства предлагает прочитать Анна Новожилова. Её повесть так и называется: «Не сказка о детстве».

Я не знаю, почему я это дочитал до конца. Ещё точнее, я не знаю, зачем я, вообще, это читал. Наверное, потому, что я не могу отзываться о произведении, не прочитав его от корки до корки. И пропустить, не читая, то, что составляет львиную долю всего журнала, тоже не могу. И ещё, я знаю, что подобное надо одним людям обязательно писать, а другим – обязательно это читать.

Я нахожусь в твердой уверенности, что либо это произведение написал Роман Всеволодов, либо ему надо жениться на Анне, потому как это очень близкий ему по духу (литературному, во всяком случае) человек. Ну, или, по-крайней мере, им надо в соавторстве написать роман, скажем.

Вещь бесспорно сильная. Пока читал, время от времени жалел, что так и не пошёл на режиссерские курсы, сейчас бы мог попробовать снять фильм «Не сказочное детство».

«Беды могли ждать меня только дома. Или возле дома» — можно выносить автором эпиграфом к собственному произведению.

А на арене появляется вторая Мария Наклейщикова. Или, точнее, та же, первая, но с новым произведением. (Это уже второй автор в данном номере журнала, представленный не одним, а сразу двумя произведениями. И ни одного Олега Чабана до сих пор, заметьте. А потом ещё и удивляются, почему сей автор строчит свои злобные критические пасквили). «Дети индиго и попкорн для Адмирала» называется очередной труд плодовитого автора.

Маша в своем (своей) рассказе (новелле) //всё никак не могу подобрать подходящего слова для ее произведений… знаю лишь, что это не рассказы и не новеллы… это что-то другое, и однажды я найду им название, единое для большинства ее творений// затрагивает ту же тему, что и я в стихотворении «МЫ ПОДРОСТКИ XXIвека». Только более сильно открывает другую ее сторону, чем та, которую я раскрываю в своем стихотворении. А в сущности, это две стороны одной и той же медали. Подростки. С их презрением к миру взрослых, и одновременно с неистребимым желанием как можно скорее ворваться в него. Подростки двадцать первого века. С одной стороны они более раскрепощены во многих вопросах, более подкованы в различных областях знаний, а с другой более ранимы и хрупки,… нет, не чем мы, а чем мы, когда были в их возрасте. Впрочем, я немного не о том…. Пожалуй, лучше сказать так. Давайте не будем забывать, что подростки – это всё ещё дети. И ответственность за них, за их поступки и взгляды на жизнь лежит нас, взрослых, состоявшихся, полу состоявшихся и совсем не состоявшихся в жизни. Они – это мы. Это отражение нашей действительности, наших стремлений и взглядов на жизнь. Независимо от того, хотим мы это признавать или нет. Они дети. Как и дети — все те персонажи, что описывают авторы в этом журнале. Дети. С разными судьбами и при(зло)ключениями. Дети. И самое лучше, что во все века могут дать им взрослые, самое ценное, что могут подарить им их родители – это их детство! Отнимая у них детство, мы лишаем себя будущего.

Очерк Сергея Карлова, посвященный памяти МихаилаЧулаки, короток, корректен, не размазан на шесть – семь страниц. Чем и хорош. Правда, «памяти знаменитого ленинградского писателя» там больше в официальной справке, чем непосредственно в самом очерке. Но несколько вычурное название своего произведения я оставляю на совести автора.

А у нас здесь на очереди Высоцкий.

Написал предыдущее предложение, и вспомнились строки из «Киоска звукозаписи» Е. А. Евтушенко:

И голос знакомыйс хрипинкой несется,и наглая надпись: «В продаже — Высоцкий».

 

 

В прошлом номере, помнится, было немало материала, посвященного Владимиру Семеновичу. Точнее, фильму «Высоцкий. Спасибо, что живой» режиссёра Петра Буслова.

И даже возникла небольшая полемика на страницах журнала по этому поводу.

И вот очередное творение на эту тему.

«Высоцкий. Спасибо, что был» Татьяны Тураевой. В своей статье автор делится с читателями о том, как и почему она не встретилась с Высоцким, и почему так ворчливо — ревниво вел себя Говорухин.

А вот это уже отличный подарок и мне и читателям журнала. Одним рывком Инга Карабинская настигает прозаиков в этом импровизированном мною по ходу написания данной статьи соревновании. И своими замечательными стихами, своей чувственной качественной поэзией, которой редакторы (молодцы!) отвели целых две страницы, сравнивает счёт. Замечательная поэзия! Сейчас закончу данную статью и сяду делать аудиозапись с декламацией одного-двух ее стихотворений.

Зарисовка Юлии Бекенской «Соседка» — своеобразные штрихи к портрету, словно выхваченные из чего-то большего.

Снова Валерий Сафронов с очередным воспоминанием из советских времен. Небольшой забавный рассказ «Как рабочие любили Кирова». О том, как Владимир Ульянов стрелял в Кирова. Такой, вот, анонс. Не верите? А вы прочитайте!

Истории Елены Дюпрэ «Тонкости перевода» тоже довольно забавны. Особенно третья. Но, вот, со второй небольшая накладка. Дело в том, что синтаксис фразы из журнала, приведенная в истории «Когда одна старая актриса наблюдала, как играет на сцене её дочь, она ЗАБЫВАЛА всё…» нарушен. Правильно было бы «забывала ПРО всё». «Забывала всё» — несёт несколько другую смысловую нагрузку. И думается мне, что это самое «про» в этой байке опущено совсем не случайно. Просто «убливала ПРО всё» с «про» теряет смысл и забавность.

Татьяна Вешкина «Вне». Это не стихи.

Сергей Воробьев и его «Моноистории и Наброски с натуры» пробуждают в голове мысли: «Что же ты свои наброски и зарисовки в столе хранишь годами, чтобы потом вставить в рассказ или другое какое произведение. Выгружай так, как есть. Пипл схавает».

Понравились; «В санатории», «Контрольный глоток», «В автобусе».

Очередной автор с персонажем «до дна выпитым водкой». Андрей Демьяненко и его «Демон». Начало рассказа напомнило мне одну из моих песен. Точнее, ее припев:

 

«Смотрим в зеркало мы, и опять в сотый раз

Говорим себе: «Всё это враки!»

Смотрим в зеркало мы, а оттуда на нас –

Жизнь с глазами побитой собаки»

 

Зайцами здесь дело уже не обошлось. Судя по всему, зайцы догоняли персонажа уже не раз, и к их «поддыхам» он уже адаптировался. Здесь Сам пришел. Не белочка какая-то там, хочу я вам сказать. Пришел заключить сделку с автором. Но, судя по данному произведению, сделка эта сорвалась, оставив автора во вполне понятном недоумении: «…не пойму я никак, — что я уже отдал?»

 

Когда не знаешь, что отдал, и в голове твоей бардак,

Вопрос стоит, скорее, так:

«А что я взял?»

Казань не брал… И Астрахань не брал…

А что тогда?

Свободу? Нет. …Наоборот, —  «Вокзал»!

 

Бэк-вокал Олега Салия в «Послесловие к рассказу «Демон» — вагончик к паровозу, непонятно зачем прицепленный, но, в общем-то, справедливости ради, надо сказать,  вписывающийся в получившийся состав. Ещё по одной?

Уже по началу рассказа «В ледяном походе» невооруженном глазом видно руку мастера. Высший пилотаж в описании, разворот перед читателем посредством слов такой яркой осязаемой картины действия, зачаровывает. И дальше…. Да что там говорить! Замечательный рассказ замечательного автора. Своего рода мастер-класс. Произведение это может нравиться, может не нравиться, но то, как оно написано – не может не восхищать.

И на десерт у нас сегодня Нина Турицына со своей интересной, но довольно субъективной и спорной статьей «Умерла ли русская литература?»

«Та, великая золотого века литература, безусловно, умерла», — утверждает автор статьи. Нет, — возражаю я, — не умерла. Она в кризисе – да. В глубоком кризисе. Но не умерла. Спорить на данную тему можно бесконечно. И с обеих сторон будут приведены значимые и весомые аргументы. Но, в конечном счёте, всё сведется к элементарной человеческой позиции. Одни будут стоять за то, что «пациент, скорее, мертв, чем жив». А другие — за то, что «пациент, скорее, жив, чем мёртв».

Со многим в статье я согласен, не согласен с выводом. Автор либо не замечает, либо не хочет замечать, что за два последних десятилетия литература вышла из коматозного состояния, и стала проявлять признаки жизни. Она ещё слаба, ещё многого не понимает и не осознает. Но она уже активно шевелит руками и ногами, и не сегодня-завтра встанет на ноги и пойдёт. А тот самый пласт «невероятного количества писателей», которым так возмущается автор – не что иное, как перегной для зарождающихся писателей XXI века. Именно на нем взойдут ростки нового, появятся и окрепнут новые имена в литературе, российской литературе. Именно конец XX-го-начало XXI века – период возрождения российской литературы, плодотворная почва не только для талантливых высокоодаренных писателей и поэтов, но и для будущих гениев XXI века.

 

     Всё. Произведения закончились. Журнал прочитан от корки до корки. Резюмирую вышеизложенное. Заодно повторю кое-что из рекомендаций, изложенных мною в предыдущем обзоре журнала.

     Это номер каким-то образом обошелся без произведений, которые надо было бы убирать под вывеску: ««ВНИМАНИЕ!!! В этом разделе матерятся, убивают и «ставят раком». Бережете свои глаза, уши и тонкую душевную организацию, — шагайте мимо».

И вы знаете, журнал от этого только лишь выиграл.

 

1. Пора выводить на обложку журнала фото авторов. Так сказать, лицо номера. В связи с тем-то и тем-то, в этом номере журнала на обложке тот-то, тот-то.
2. На каждой странице журнала мелкими буквами снизу или сверху должно быть то же самое – «литературно — художественный журнал «Другие люди».
3. Журналу жизненно необходимы рубрики и разделы. Причем, подавляющее большинство из них должны быть неизменными, как по названию, так и по  тематике.
4. Не надо скатываться и заимствовать опыт желтой прессы.
5. Авторам надо ПРОДОЛЖАТЬ самим работать над своими произведениями. Не растопыривать пальцы, а править, править и ещё раз править свои тексты.
6. Редакторам надо продолжать не только редактировать произведения, но и проводить более тщательный их отбор.

 

     Литературно – художественному журналу «Другие люди» №2 2012 г. даю свою личную оценку по 10 балльной шкале – 7,8 балла.

Предрекаю изданию хорошее будущее и полноценную литературную жизнь. Журнал найдёт свою нишу и со временем по достоинству займет свое место в культурной жизни Санкт-Петербурга.

 

     Олег Чабан. Санкт-Петербург, наб. кан. Грибоедова. 5 июня 2012 г.

                                                             МОЁ ОБОЗРЕНИЕ

обзор литературного журнала «Вокзал» №2 за 2012 г.

 

Всем привет! Это я, литературный обозреватель, страшный и ужасный критик Олег Чабан. Сегодня я буду обозревать журнал «Вокзал». Точнее, его второй номер за 2012 год.

Готовы?

Поехали.

Начну традиционно с обложки. На обложке не хватает элементарного обозначения «чегой это за книжка такая?». Нет, ну внимательный читатель (и то, далеко не каждый) сможет, конечно, найти на обратной стороне титульного листа ответ на этот вопрос. Там меленькими буковками будет написано «литературный журнал «Вокзал». Это, наверное, чтобы не палиться. Вот, Ильич, к примеру, вынес всё в шапку в своей «Искре». И «россiйская соцiалъ – демократическая рабочая партия», и «Изъ искры возгорится пламя», и «пролетарiи всех стран объединяйтесь!». Так как же его шпыняли за это, бедного. А писал бы меленько где-нибудь внизу, может быть, и не так сильно бы досталось. …Хотя, это вряд ли, конечно. Так вот. К чему это я? А вот к чему. Не надо ни бояться, ни стесняться заявлять о направленности журнала. «Литературный (литературно-художественный, литературно-публицистический) журнал» должно быть заявлено на самом видном месте журнала. А самое видное место, лицо журнала, — это его обложка. Давайте будем уважать потенциального читателя и облегчим ему задачу с поиском ответа на вопрос «чегой это за книжка такая?».

Далее.

Журнал больно толстый. Неоправданно толстый. Готов держать пари, что от корки до корки его читают считанные единицы. И, если это так, то в чем смысл, в чём логика этой «набитой по самое нехочу книжке»?!  Журнал должен быть в два раза тоньше. И выходить в два раза чаще. Конечно, это сложнее для редакции. В два раза больше организаций, отборов, вёрсток, презентаций и прочего. Главный редактор Андрей Демьяненко и при нынешних-то условиях издания журнала еле-еле справляется. Жертвуя ради журнала, так сказать, своей писательской деятельностью. Застопорившись как прозаик (и даже подпав местами). А что будет, послушай он этого моего совета? На писательской деятельности тогда вообще придётся поставить крест. Хотя… это, наверное, по-своему закономерно. Тем не менее, я остаюсь при своем мнении: журнал должен быть в два раза тоньше, и выходить в два раза чаще. А как этого добиться? Тут надо думать. Как вариант: увеличить редакторский состав. Стать главным редактором, а не главным «вокзальным» рабочим и ломовой лошадью. Тогда можно будет и журнал нормально издавать, и вкус с желанием к писательской деятельности восстановятся со временем.

Далее.

Крайне желательно выводить (указывать) не только на обложке журнала, но и на каждой странице журнала — «литературный журнал «Вокзал». Вот тут уже, кстати, можно и меленько. И если не на каждой странице, то хотя бы на страницах с названиями произведений.

Далее.

Шрифт очень мелкий. Он мелкий даже для поэзии. А, уж, для прозы и подавно. Тем более, для прозы журнальной. И причина этому, скорее всего, всё та же. «Набить (напихать) чемодан до упора. Поднатужиться, застегнуть, и на какое-то время можно вздохнуть свободно». А это говорит о том, что создание очередного номера журнала доставляет больше «головняка», чем радости. Со всеми отсюда вытекающими. Рекомендации всё те же, что и к «журнал больно толстый» — в редакцию нужны редактора.

Оглавление в виде «расписания» — оригинально. Хоть и несколько на грани фола.

Разделы в журнале есть, что уже радует. Но что-то мне подсказывает, что в большинстве своём, они не постоянные, а, так сказать, «плавающие». Всё время новые, что не даёт возможности читателю привязаться к определённому полюбившемуся разделу (соответственно, и к журналу в целом). Впрочем, надеюсь, я ошибаюсь.

Разделов в журнале столько, что от них пестрит в глазах. Это, вне всякого сомнения, сбивает читателей с панталыку.

 

Так. Прелюдия закончилась.

Переходим к произведениям.

В «главном зале» у нас сегодня чешский писатель Иван Вискочил. Точнее, перевод его произведения Александром Драгомировым. «А всё-таки летать не трудно». Понятия не имею, как оценивать перевод. Как-то ни разу не приходилось этого делать. Хотя, разумеется, всевозможных переводов за жизнь прочитал немало. Так что ограничусь только словами о том, что рассказ мне понравился. Необычный и интересный. Литературный язык рассказа прочный и удобоваримый. Рекомендую данное произведение к прочтению. Это хорошая качественная проза.

 

Далее.

 

вы хотите стихов, и мелодии песен?

вы поэзии жаждете, секса и колбасы?

на рассвете

на крыльцо выходите,

суйте руку в карман и ищите в кармане яйцо,

улыбаясь приветливо азбуке этого мира

вы чешите его, превращая загадочный контур

в квадратуру

конуса ручной работы

если же вы не проникнитесь удовольствием от разминания

органа этого под прямой радужной петлёй

убедитесь в том, что оно ваше,

что рядом нет кого-то, закатившего глаза к небу от удовольствия.

 

Уверен, что вам жутко интересно, что это такое было. Интересно? Тогда читайте стихотворение Тёмно-Белого «Стихи об одном», расположенного в том же «главном зале». А это… это всего лишь рецензия на него.

 

В разделе «дежурный по вокзалу» произведение Владимира Дорошева «Дракон и свобода». Прочитав страницу и, дойдя до «В институте он всегда был в роли идиота-фантаста и лишь ненамного пошатнул и так свою неважную репутацию», впал в стопор. Старательно пытался поместить это предложение в свой мозг под разными углами. Ничего не вышло. И после следующего предложения «Затем он пошёл работать, и смеяться настал черёд его сослуживцам и напарникам» захотелось добавить «после чего он начал писать рассказы, и тут уже во весь голос заржали читатели».

Еще пара страниц этого чтива. Вердикт в отношении литературного языка данного произведения уже сложился. Повествовательный язык слабый, шершавый и, подчас, несколько неуклюжий. И, тем не менее, что-то в нём есть. Текст вызывает ассоциацию с не очень качественным переводом О. Генри.

А вот и очередное шедевральное предложение: «Шеф поставил локоть на стол и положил лицо подбородком в полураскрытую ладонь». Ничего не напоминает? Детство… юность… журналы «Пионер» и «Костёр»… «из школьных сочинений»…

«О.Генри» плавно перешёл в потуги школьника написать свою первую сказку, и потихоньку окончательно сошёл на нет. …Впрочем, школьника я, скорее всего, похвалил бы… может быть… ученика 5-6 класса…

Немного подсластило пилюлю стихотворение Вадима Смоляка «Ах, как не хочется стареть…». Есть пара незначительных косячков. Но в целом стихотворение неплохое.

 

В «жале ожидания» две подозрительные личности женской национальности.

Елена Морозова толкает из-под полы сокращённую (очень сокращённую) версию романа «Мастер и Маргарита» под кодовым названием «Отец». А Юлия Поселеннова травит народу байки, кое-как замаскированные под стихи. О том, что это молдоване заточили и утопили Атлантиду. Про мышей, нелюбящих мыть пол дождевой водой. О правильном поедании собак под крики «Налей!» с балкона. И …прочем бреде.

А что вы хотели?! Это «Свобода» …тыть!

Идём в «детскую комнату». Здесь Антон Лукин пытается «Поверить в сказку».

Посмотрим, как это у него получится. Уж, «оченно хосица» в сказку поверить и нам тоже. Но пока что с ходу втыкаемся в «Где-то неподалеку доносилось…»… «Бледной ладонью он медленно водил карандашом…»

/////Уважаемые авторы! Начинайте потихоньку вводить в свои творческие и литературные планы пункт «уважение к читателю». Работайте со своими текстами. Шлифуйте и правьте их неустанно. Не бойтесь сделать их «чересчур совершенными». Сальвадор Дали уже высказался по этому поводу, повторять не буду. Вы же возмущаетесь, когда сталкиваетесь с некачественной обувью или плохо пропеченным хлебом. Почему же вы сами позволяете себе публиковать свой плохо пропеченный продукт? Как вы сами относитесь к словам продавца (у которого купили обувь три дня назад, а она развалилась), что «вы неправильно её носили»? Или, сажем, того же пекаря: «Ватрушки сырые, потому что я их так вижу. Кому надо – допекайте так, как вам нравится» и т. д./////

Но, возвращаясь от моего внезапного нелирического отступления, хочется заметить, что если «Поверить в сказку» написано ребенком, то это довольно мило. В противном случае к дядюшке Ленину за словами: «Учиться! Учиться! И ещё раз учиться!» (что-то меня сегодня на Ильича пробило).

 

Ну, а мы продолжаем нашу экскурсию по «Вокзалу».

В разделе «паровозик» сказки сказывает Вера Чигарина. Её «Сказка про озеро «Красавица» особой оригинальностью не блещет. Сказка незамысловата, но, полагаю, что детки, окружившие тётю Веру, и застывшие с открытыми ртами, останутся довольны.

Рядом с Верой в этом же «паровозике» примостилась и Таня Вешкина со своим «Пузолло». Её окружили детки постарше – подростки («повесть предназначена для детей среднего школьного возраста»), обожающие сказки о больших жирных рыжих котах, и их родители. Вот им Татьяна и рассказывает, как её Пузалло в бытность жизни на помойке лишал бомжей, местных котов, бродячих собак и крыс жизненных благ и удовольствий, забирая (и съедая?) из мусорных баков «…всё, что не доели, а также коробочки, пакетики, газетки, старую одежду и прочие вещи…». Куда жирное рыжее чудовище всё это девало – этого никто не ведал. Но факт остается фактом: «…водитель мусороуборочной машины обнаружил, что контейнеры во дворе пусты. В них не было практически ничего.… То же самое повторилось и завтра, и послезавтра…». Мусороуборочный котёнок Пузалло вышел на охоту и с завидной регулярностью подчистую очищал мусорные баки.

Разумеется «усыновить» такого кота могла только такая же обирающаяся с утра до вечера семейка, которая и не замедлила вскоре объявиться. Знакомьтесь. Семейство Веселовых. «Папа, Мама и четверо их детей». Жрут всё, что попадается им по руку. Жрут  сутра до вечера «…дикое количество чипсов, орешков, шоколадок, бутылок пива и лимонада, пачек пельменей и замороженных овощей, бананов, апельсинов и мороженого в блестящих бумажках…».

Из всего выше написанного становится ясно, что эти, всё подряд жрущие особи, просто обязаны были рано или поздно встретиться. Что к всеобщему счастью и состоялось. Тут бы и сказочке конец, но, судя по всему, у автора другие планы на это счёт. И нам предстоит увидеть ещё и продолжение «жрущих».

На «вокзальной площади» выставка поэтов Костромской области. ЛИТО «Голос» подаёт свой голос. Призывно манит к себе транспарант «за культуру литературного слова и чистоту поэтического слога».

Зайдём. Поглядим.

Ну, что же, ребята и девчата, с почином! Ваш первый общий блин вышел не комом, и вполне удался. Хорошая поэзия. Есть, конечно, над чем поработать. Но, я думаю, вы и сами об этом знаете, так что заостряться на этом не буду. Все молодцы. Никого не хотелось бы на первый раз особо выделять. Но всё же, чисто субъективно, для себя выделил Сергея Уткина. Но, повторюсь, это чисто субъективное мнение. В целом, все поэты весьма достойно представили своё ЛИТО. С чем вас и поздравляю!

 

На «платформе №1» Антон Погребняк зазывает нас в свой «Лабиринт».

Заходим… и с ходу:

«Как хлопнула входная дверь, понял, что это за мной»

Наверное, всё же «как ТОЛЬКО хлопнула…» или, уж, тогда «КОГДА хлопнула…».

Почти следом: «Не забыл убрать кровать (куда, позвольте спросить? свернуть и утащить в кладовку раскладушку?)»

За исключением же этого, зарисовка неплохая. Эмоционально хорошо прописанная и целостная,… но всё же зарисовка.

В унисон с ней и стихотворная «Волна» на «второй стороне платформы №1». Единственным непонятным моментом в которой служит подмена слова «Неважно» в четвертой строфе на неудобоваримую, вылетающую из ритма и размеру, фразу «И не имеет никакого значения…»

Заключительная зарисовка на «третьей стороне» тоже довольно насыщенная и интересно прорисованная пахнула в лицо стихотворением питерского поэта Андрея Андреева «И тогда человек заплакал»:

 

…и тогда человек заплакал,
а за грязью оконных стёкол,
размалёванный солнца лаком,
летний дождь скакуном процокал.

А жемчужины звонких капель –
— наказание?.. Не иначе.
В тёмной ванной на грязный кафель
человек опустился, плача;

В тёмной ванной, упавший на пол,
человек сам себя увечил…
А на улице дождик капал,
а за окнами бился вечер,

а по комнатам шлялся ветер,
занавески вздымая празднично…
И молился при слабом свете
человечек, упавший навзничь.

А за грязью оконных стёкол,
размалёванный солнца лаком,
летний дождь скакуном процокал…
И тогда человек заплакал.

 

Едем дальше. «Отправление». Именно так называется следующий раздел литературного журнала «Вокзал» №2 за 2012 год.

В разделе представлен рассказ Владислава Кузнецова «Поле. Война».

Вступление мне понравилось. Вдумчивое плавное введение читателя в мир своего повествования расслабляет и втягивает. Передаваемые ощущения кажутся знакомыми и родными. На выходе из «увертюры», правда, слегка споткнулся об «Едва видные…». Пожалуй, в данном предложении в сочетании с «едва» уместнее было бы применить слова «видимые» или «различимые».

Ну и, конечно же, вряд ли двое могут говорить хором.

Но читаю дальше. Хорошие философские рассуждения, поданные в необычном ракурсе. Замечательные этюды всевозможных описаний природы, сиюминутных событий и течения мыслей, тщательные, но ненавязчивые прорисовки сцен располагают к общению с автором и героями его рассказа.

Окончательно отключившись, перестав периодически отмечать какие-либо моменты, и делать короткие пометки в записях, с интересом дочитал до конца. Рекомендую рассказ «Поле. Война» к прочтению. После прочтения остается стойкое желание прочитать в дальнейшем что-нибудь ещё из творчества Владислава Кузнецова.

 

Начинаю потихоньку проникаться рисунками Виктории Боровской.

 

Стихи Алексея Гумилёва и его переписку с редактором-составителем поэзии Ольгой Туркиной по поводу этих стихов оставляю без комментариев. Так как, к стыду своему, вынужден признать, что у меня как у литератора есть один значительный изъян – я не пью, не курю и не употребляю наркотики (за исключением женщин). И, соответственно, никаким боком не могу поучаствовать ни в развернувшемся диалоге, ни в комментариях к нему.

 

Понравился начальный рисунок Сергея Сбежнева. Я бы даже не отказался иметь такую картину у себя на стене. Ну и всё, пожалуй, по стихотворно-художественной подборке Сергея. …Хотя нет, вру.… Вот это весьма недурственно:

 

Я о любви могу сказать немало:

Она пришла…………………………………….  _        _             _

 

Её опять не стало.

 

Ну, а мы запрыгиваем в отходящий «литерный поезд». Поглядим, чем нас здесь будут угощать.

Нашу поездку взялась скрасить своим «Мгновением прекрасной эгохи (надеюсь, что всё-таки «эпохи») Фаина Гримберг.

Прочитал.

Ну, что могу сказать? Довольно веселый бред, написанный действительно в манере, смахивающей на кэрролловскую, но на современный лад и для детишек несколько постарше (скажем, лет этак с восемнадцати). Можно почитать, коли делать нечего. В дороге там… или в камере. В меру забавная ахинея.

Но в этом же поезде с нами едет ещё один автор. Судя по имени, то ли итальянец, то ли мексиканец. Алонсо Кехано.

Прочитал. Даже впечатлился немного. Кстати, судя по тексту, либо стихотворение написано от женского лица (я сам так частенько делаю), либо Алонсо – это онА, итальянка (мексиканка/бразильянка).

Поэзия хорошая. Насыщенная. Чувственная. С глубиной. Но всё же, даже делая скидку на то, что это ломаный стих, — сыровато. И эту неотточенность надо не маскировать формой подачи, а просто немного поработать со стихом.

 

«Пути сообщения». Илья Криштул с парой зарисовок из своего цикла «великие города мира». Одна посвящена Москве. И это бесспорно, действительно, один из величайших городов мира. А, вот, каким образом в список «великих» попал Бологое, я и попробую выяснить из опубликованной заметки.

Итак. «Бологое» и «Москва» — две довольно милых ироничных, и в меру едких картинки городов. Улыбаясь, проникся «величием» не только столицы, но и Бологим. Цикл имеет место быть. Автор, ждём новых портретов городов.

 

«Волокно» Максима Ермакова в «плацкарте» располагает к себе почти сразу. Уже с «на запястье падает капля, вытягивая меня в одинокую осеннюю свежесть» и вплоть до «…а между тем, рано или поздно, придёт время возвращаться. Сюда. Туда. В любом случае, куда-то обратно» идёт практически поэзия в прозе. И это не слова. В этой прозе поэзии значительно больше, чем в тех виршах, которые расположены в начале номера, и по которым я уже слегка прошёлся наждачкой.

«Осенняя красота города всегда останется немного неполной, многотысячная армия уборщиков никогда не даст ей развернуть себя во всей красе» — это всё оттуда же, из «Волокна». Читаю и наслаждаюсь. Это же готовая канва для поэзии, только успевай рифмовать. Порой даже создается ощущение, что это пересказ стихов своими словами.

Почти классический пример того, как можно, практически ни о чём, писать легко и красиво. Рекомендую от всей души.

Здесь же, в «плацкарте» Лидия Чередеева поделилась с нами тем, что она слышала. Не расслышали? Ничего страшного. Вы ничего не пропустили. Пойдёмте лучше посмотрим, кто у нас сегодня «проводник».

В «проводниках» у нас сегодня Татьяна Томах и её «Нить».

Замечательная нить. Замечательный рассказ. Очень хорошая качественная проза. Отменный литературный язык. Абсолютно не к чему придраться. Читайте и получайте удовольствие. Лично я уже получил.

 

А кто у нас здесь примостился на «верхней полке»? Ба! Да это же Владимир Митюк «укрощает сны». Так и называется «Укрощенные сны».

Со страниц своих «снов» призывает Владимир женщин к соитию. Рассказывая о бьющем по ушам тестостероне и жажде совокупления, преследующей его даже во сне. Всеми клетками своего тела он подает сигналы женщинам о своей повышенной сексуальности. Всё остальное – ничто иное, как самый обыкновенный антураж.

 

Держась за ручку «стоп-крана» проповедует нам свою «Иллюзию свободы» Ольга Кравчук. И хорошо проповедует, скажу я вам. Рекомендую к прочтению. И рассказ хороший. И задуматься есть над чем.

А я сажусь читать второй рассказ Ольги. «Регина».

Прочитаю, и поделюсь с вами своими ощущениями.

Прочитал… да… сюжет не нов, обыгран многократно и в литературе, и в кино. Написано ровно, без видимых косяков. Женщинам (читательницам) в большинстве своём такие вещи нравятся.

 

В разделе «опасный груз» редактор решил разместить довольно откровенный рассказ Александры Ерковой «Другое время». Честно говоря, я так и не понял чем вызвано такое название, мне оно как-то показалось из другой оперы. Но это право автора. Откровенность же  рассказа заключается не в описании изменяющей мужу героине. А в словах «Под ногами крутятся мои дети. Чёрт, я до сих пор не могу запомнить, как их всех зовут. Была б моя воля, я б их отключила, выставила бы в ряд и смотрела бы в их физиономии, изучала бы, пока не запомнила в точности, как они выглядят. А потом бы, скорей всего, каждого переименовала согласно собственным представлениям. Мой муж советует мне посидеть с ними, пока они спят: он утверждает, будто в такие моменты их лица становятся

ангельски чистыми, и я без труда смогу узнать в них своих детей. Но меня берёт скука даже при одной мысли об этом: я не могу найти в себе силы умиляться спящим детям. Я чувствую, как в них теплится отличная от меня жизнь, а мне всегда казалось, что такого быть не может. Поэтому с детьми остаётся мой муж, а я предпочитаю не смотреть в их лица, не помнить их имён. Я перешагиваю через них семимильными шагами и направляюсь на кухню, где для меня осталось ещё недопитое шампанское». Это, пожалуй, самое сильное место в рассказе Александры.

Рассказ, в сущности, тоже чисто женский. Но, полагаю, имеет очень противоречивые и достаточно полярные мнения в отзывах читателей, если он размещён где-либо в сети.

Почему-то здесь же, в «опасном грузе» размещена страничка с невинными ошмётками мыслей Марии Евтюхиной. Ничего опасного, сколько-либо острого, афористичного в них, в общем-то, нет. Высказывания сии довольно банальны и просты, и какой-либо оригинальностью не блещут.

 

В разделе «железная дорога» Александр Смирнов представляет свой рассказ «Сеть». Рассказ достаточно слабый. Повествовательный язык довольно примитивен. Текст насыщен фразеологическими и синтаксическими ляпами. Сюжет высосан из пальца и, как следует, не продуман и не обработан. Ну и, соответственно, получилось то, что получилось. А получилось – ничего.

В этом же разделе расположились два стихотворения Дмитрия Гусева. «По дороге из жёлтого кирпича…» — сырое, с размытым (я бы даже сказал, с размазанным) ритмическим рисунком. Безразмерное (применил это слово не столько для того, чтобы подчеркнуть, что у стихотворения отсутствует какой-либо размер, хотя и это тоже; но, больше всё же для того, чтобы показать бесконечность стиха). Акынизм, одним словом.

Почему второе стихотворение называется «Школьный вальс» я так и не понял, «Школьный бред» ему бы пошло больше.

Тем не менее, я не говорю, что это не стихотворения. В них просто слаба поэзия. В обоих стихотворениях чувствуется потенциал автора, но он сам себе в них ставит подножку, пытаясь быть оригинальным.

 

На горизонте замаячил «путевой обходчик» Евгений Шторн. «Что он нам несёт? Пропасть или…». А несёт он нам (ни много, ни мало) «Диптих о свободе». Машинист, притормози, читанём.

Славная вещица. Несколько спорная, но славная. Замечательная юмореска! ….Хотел написать я пока читал этот рассказ. Так как был абсолютно уверен в том, что автор посредством гротеска очень тонко прорисовывает своего героя, человека, замкнутого на своём «хочу», на первичности и непоколебимости своего «я». Это касаемо первой части «liber mortuorum».Но концовка, вдруг, превратила этот легкий изящный фарс в трагедию, чем, на мой взгляд, значительно снизила ценность произведения. …Но в то же время, допускаю также, что я ошибаюсь в восприятии произведения. Что это и не то, и не другое (не гротеск и не трагедия), а чистейшей воды сатира, и убийство в конце – это неожиданный ход, и даже, в какой-то мере, ВП*(высший пилотаж). Сродни бессмертным и восхитительным «Двенадцати стульям».

Но, повторюсь, это всё относится только к первой половине «Bill of Rights»… опс! прошу прощения,… разумеется, же «Диптиха о свободе».

Пошел читать вторую. Может, как раз там я и найду некоторые ответы и лучше пойму автора и его подачу.

Ну, в сущности, я оказался прав во второй части своего предположения о стиле написания «liber mortuorum». Это действительно оказалась сатира. Злая, едкая, но живая, ироничная, правдивая и улыбающая сатира. Вот именно через эту призму и надо читать первую половину диптиха, озаглавленную «liber mortuorum». И понимание этого я подчерпнул именно во второй половинке диптиха под названием «liber viventium».

«Взрослым неприлично играть в игрушки, а мальчикам ещё неприличнее, поэтому мама с папой завели себе и брату меня…», « …Потом девочка подросла, стала становиться женщиной, стала становиться тем, кем её хотели видеть мама и папа, которые добровольно пожертвовали своей плюшевой игрушкой для того, чтобы плюшевая игрушка стала орудием производства новых плюшевых игрушек…», «…Я стала работать продавцом в обувном магазине. Это была хорошая работа, потому что от громкой музыки и тринадцатичасового рабочего дня я становилась совсем пустой, и мне не надо было думать о том, чем я займусь в выходные – я просто спала до вечера, потом вставала, принимала душ и снова ложилась спать. Друзей у меня не было…» — всё это выдержки из второй части «Диптиха о свободе». Произведения, которое я настоятельно рекомендую к прочтению. Или, как пишут в сети: «Читать всем!» И не забудьте отдельно посмаковать и насладиться детским стишком про беду.

Есть косяки по тексту. Но это как раз тот случай, когда содержание покрывает всё с лихвой. И ляпы с небольшими корявостями либо попросту не замечаешь, либо нет никакого желания на них акцентироваться. Внимание самопроизвольно заостряется на повествовательной линии и выхватывает из текста вкусняшки, типа приведенных несколько выше. Благо, в данном тексте их хватает с избытком.

Читая концовку «liber viventium» всё боялся, что брат героини начнёт домогаться её сексуально, но, слава богу, всё обошлось банальными (со стороны брата, разумеется, а не автора) поучениями как правильно жить. Автор же свою позицию высказывает отнюдь недвусмысленно: «Человек может быть свободен как угодно и где угодно, главное не окружать себя теми, кто учит тебя жить. В первую очередь, это делает семья…». А финал произведения Евгений Шторн дал совсем другой, нежели я сам себе насочинял, пока читал. И хотя эта концовка, как предыдущая, в меня не легла, ещё раз призываю прочитать эту вещь. «Диптих о свободе» Евгения Шторна.

 

В «поезде особого назначения» у нас уютно расположился Роман Всеволодов со своей «Курткой». Рассказ этот мне уже знаком. Данное произведение из сборника рассказов Романа «Переплетение». Книге, к которой я, ваш покорный слуга, имел честь написать послесловие.

Рассказ добрый и душевный. И, не смотря на то, что он короткий, успевает заставить задуматься над некоторыми моментами нашей жизни.

Но мой вам добрый совет. Найдите этот сборник и прочитайте полностью. Потому что рассказ «Куртка» — лишь одно из звеньев повествовательной цепочки, выстроенной автором.  //Роман Всеволодов «Переплетение»//.

 

В соседях с Романом Иван Белецкий с небольшой подборкой своих стихов.

Пожалуй, ограничусь цитированием всего лишь одного предложения: «И ничего не даёт нам ничего».

 

Раздел «Контроль». Отзыв  Сергея Бородина на журнал «Вокзал», как таковой. Писать отзыв на отзыв я, пожалуй, не буду. Не потому, что считаю это чем-то нелепым. Отнюдь. Просто не на что отзываться. Человек просто пишет своё «спасибо, что вы есть». Умилило только предложение «Во вложении последнее стихо». Всё! Кончился поэтический Сергей Бородин. Впрочем, это так… старая добрая шутка по поводу всех этих «последних».

Что до стихотворения Сергея, то оно неплохое. Мне понравилось.

Тут же на «контроле» и Павел Финогенов. И пара его стихотворений. Пару слов?

Да ради бога! А почему бы и нет. Имеет место быть. Налицо попытки вырваться из определенных рамок. Вопрос только в том: тесно там стало или изначально было неуютно? Поэзия ли это? Не знаю. У меня нет четкого и однозначного ответа на этот вопрос. Для этого сначала, наверное, надо дать четкое определение слову (точнее, понятию) «поэзия». А иначе можно диспутировать до бесконечности. Что, впрочем, иногда вовсе даже и неплохо.

Вот так вот, ужом проскользнул мимо двух стихотворений Павла.

 

Вера Семченкова. «Какая тема у следующего номера «Вокзала»? Свобода? Чичас изображу «чо-нить».

Не обманула.

Изобразила.

Чо-нить.

 

Александр Блинов выставил на «станции  формирования» свой рассказ «Бозон Хиггса или Мужчины живут меньше, не так ли, дорогая».

На входе нас встречает забавный эпиграф:

она ждала четыре года

и год ещё и пару дней

на белом принце конь приехал

женился дети умер всё

 

Дальше я уже мысленно готовился написать фразу: «Ну, пожалуй, на этом всё забавное и закончилось». Сам не знаю, почему ко мне, вдруг, пришла эта мысль. Может быть, потому что я страшный и ужасный критик, и изначально должен настраиваться на то, чтобы где-то кому-то вставить. А, может быть, потому что появилась возможность рисонуться. Типа: «О, как я могу!». Но это неважно (с).

Решил, для начала, всё же прочитать непосредственно само произведение. …А потом красиво подогнать всё под уже заготовленную мною фразу.

Шу-тю.

Начал читать. Начало «изюмительное». Дальше, правда, как-то размыто. В смысле, много воды. Интересная подача зарождения новой души. Вроде простая, я бы даже сказал, банальная, но лично для меня новая и оригинальная. В общем, на раз прочитать вполне годится. Весь. А, вот, начало можно читать бесконечное количество раз.

 

«Первый снег» Владимира Бучинского.

Хороший бытовой рассказ с послевкусием, что чего-то все-таки немного не хватило. Что-то куда-то не дотянул.

 

«Телефоный звонок Екатерины Киселёвой – весточка в наши души. Читайте и звоните родным и близким.

 

Подборка стихов Анастасии Яковлевой-Помогаевой оставляет желать лучшего. Много лучшего.

Отбор почти прошёл первый стих, озаглавленный «из цикла «геометрия Лобачевского».  Почти – потому что эксперимент «заперти-запрети» с треском провалился. И, искренне сомневаюсь, что автор не увидела этого сама. Тогда зачем? На дурака?

Следующие три из «винного цикла» должны были по идее стать легкими напевными молитвами Бахусу. Но вместо того, чтобы слегка опьянить душу, они водкой ударили по мозгам, спотыкая на каждом шагу, заставляя улавливать смысл и попытаться хоть как-то связать разрозненные картинки. Совет  автору: перестаньте писать циклы, начните писать стихи.

 

Рассказ Дарьи Александрович «Замкнутая свобода» хорош уже тем, что в любой среде, на любом сайте вызовет жаркие споры. Так как суждения выложенные в нем сами по себе достаточно спорные. Но мне понравилось, что героиня не пошла всё же в монастырь. От этого выгадали все.

Здесь же, в разделе «тупиковый путь» Юрий Дихтяр развивает «божественную» тему совершенно под другим, весьма необычным углом. Забавно и ненавязчиво крутит автор «Колесо богов». При таком ракурсе, многое выглядит совсем по-другому. Ещё лет десять назад я бы многого из этого произведения не понял бы… точнее, не принял бы. Так как жил жизнью несколько отличной от нынешней своей жизни. Просто посчитал бы это забавной фантастикой. Сейчас же я почти уверен, что примерно так всё и было. Короче, легко, забавно, но в то же время есть над чем задуматься.

Завершает раздел верлибр Анны Орлицкой. Я ничего про него не могу сказать. Верлибр – вещь настолько тонкая и спорная, что его всегда сложно как-либо оценивать и комментировать. Моё личное мнение по этому вопросу таково. Верлибр – это одна из вершин творчества. Это нечто такое, во что вырываются поэты из тесных рамок поэзии. Не сбегают, а вырываются. Дорастают. Я говорю, разумеется, о верлибре, о настоящем верлибре. К сожалению, в верлибр зачастую подаются очень ранимые поэты, прячась за стенами верлибра сами, и пряча там свою бесталанность.

Я не имею в виду непосредственно автора этого стихотворения. Лишь повторюсь. Мне нечего сказать про этот стих.

 

На «узловой станции» Никита Биан раздаёт «Каждому по клёну». Взял и я себе один. Люблю клёны.

Проза добротная, качественная. Это бесспорно. Такие вещи хорошо экранизировать. Роликами они смотрятся и воспринимаются глубже.

В этом же разделе разместился и Сергей Бородин со своим рассказом «Дольше, чем навсегда». Неплохо задуман сюжет. Более-менее качественная канва произведения. И язык вполне литературный. Но, вот, само заполнение, сама повествовательная линия оставляют желать лучшего. Как-то всё чересчур скрупулезно описывается. Такой подход допустим и оправдан только в одном случае, — когда у произведения яркий и неожиданный финал. Но финал такой же тягомончатый. Лично у меня осталась масса вопросов, на которые я так и не получил ответа. Всё как-то намеками и полунамеками.

Что там делал монах? Что это за место такое? Что за сделка? Кто кому и чью душу продает? Что в качестве оплаты? Что это за посыльно-командировочный, и зачем он был введен в рассказ? Какую плату всё-таки заплатила героиня? Короче, одни вопросы и ни одного ответа.

И в заключение (раздела) зарисовка Владимира Дорошева «Вокзал». В сущности, ни о чём. Хоть и с потугами на глубокие философские мысли. Местами, непонятно для чего, прозаический текст выстроен в столбик. Наверное, для красоты расположения «букаф».

 

На «платформе №2» читает свои стихи Елена Качаровская. Первое стихо «И когда она приподнимет брови…» довольно сумбурное, но неплохое. Хотя позабавил, конечно, «лукавый транспортир».

«Вышла с радости» — разумеется, стихотворение; разумеется, поэзия. Но не для всех. Я называю подобные вещи «балаболистыми». И тоже иногда пишу что-то подобное, в качестве баловства или эксперимента. Пользуясь случаем, выложу одно из них здесь, и хоть таким образом опубликуюсь в «Вокзале», в котором меня так настойчиво не хотят печатать.

 

БАЛАБОЛИСТОЕ

зацепилось небо
за кусты сирени
заискрился невод
закурили тени
дымкою по небу
облака игрушки
тыкаются в стену
молока из кружки
выплеснется капля
на мою ладошку
вот скажите как я
напою хороших
песенок малышек
слов про вашу душу
если не услышу
снов права нарушу
затуманю разум
вас забалаболю
за Дунаем разом
канут боль за болью
и о чем шептались
вы не углядели
небеса из стали
с веткою сирени

 

/Поздравляю тебя, Олег, с первым стихотворением, напечатанным в журнале «Вокзал». Правда, пришлось замаскировать это десятью страницами обзора/.

 

А, вот, зарисовочка «Лицо номер семь», судя по всему того же автора, Елены Качаровской (во всяком случае, фамилии другого автора я поблизости не нахожу) очень даже «вери гуд». Живо. Легко. Напористо. Мило. Этакий набросок с натуры.

 

Очень понравилось стихотворение Галины Гампер «Стих, мой стих –

Пауконогий блудоног…» Я, пожалуй, даже выложу его здесь целиком:

 

Стих, мой стих –

Пауконогий блудоног

Строкоблуд мой,

Выкаблучиватель строк…

Так хотелось бы чего-то поновей,

Только кто ж озвучит танец?

Соловей.

От Эдема,

где Адама соблазнив,

Ева змейкой проскользнула в купе ив.

Как положено, над озером в ночи –

Может триста свеч,

а, может, три свечи.

 

Славно! Ей-ей! Каков, узор, а!

 

В «воздушном переходе» несколько рисунков Ольги Туркиной.

Довольно милый автопортрет «Где же ты, мой Карлсончик?». Эскиз «Задумчивый месяц». Очень хороший набросок портрета гл. редактора (только почему-то с клювом вместо носа).

Рисунок «Выпуклости и мохнатости» напомнил четверостишие 80-ых:

«Нам всё же легче, что ни говори,

С ума не сходим, и не мрём повально.

Спасибо, современницы мои.

Спасибо вам, что вы не идеальны».

 

На левой стороне «платформы №3» та же Оля Туркина с миниатюрой «Миниатюрный герой». Ммм… оставлю без комментария.

 

На правой стороне той же платформы Андрей Демьяненко с двумя довольно забавными, даже несколько анекдотичными, миниатюрками. «Железный герой» и «К звёздам».

 

И её одно хорошее стихотворение на просторах «воздушного перехода».

Елизавета Старикова.

«О ней»

Она от серых глаз отказывалась,

Она хотела тех, зауженных.

Она не с теми вечно связывалась,

Она хотела всех, кто хуже.

Она любила недоверчиво,

Она искала недостатки.

Она, как плёнка, вся засвечена.

Она, как платье, вся в заплатках.

 

А у нас продолжается парад поэзии. Уже знакомый мне по началу номера Сергей Сбежнев и три его стихотворения.

«Милосердие» — в целом хорошо, но заключительные четыре строчки в меня не вошли. Понял задумку автора, даже представил себе картинку ветра в пальто на крыше,… но так и не смог связать этот кусочек с основной частью. Мозгом-то понимаю, что всё, вроде логично и в тему. И что, вроде, как, наоборот, должно быть вкусно. А, вот, уши и душа не принимают.  Просто в «ступеньках» этих строк что-то не так (разумеется, я не имею в виду уход от заданного изначально ритма/размера)… возможно был какой-то сбой при публикации.

«В ноль» — подобного рода поэтический бред (ну, фантазия, если угодно) хорош тогда, когда написан на одном дыхании (когда сам не успеваешь понять, откуда что взялось). Когда в нем нет напряга и очевидной высосанности из пальца. Вот этого «одного дыхания» я и не почувствовал в стихотворении.

«Записки новорожденного» — 50/50. Первые три ломтика – здорово! Следующие три – слиты.

 

Ну, вот, мы почти незаметно добрались до «выхода в город», где нас поджидает

«Неизбежность хэппи-энда» Юрия Дихтяра.

Ну, неплохой добрый рассказик. Я даже вкусняшку в нем нашёл. «Потом пришла боль. Сначала осторожная, лёгкая, как ветерок, пробежала, проверяя поле боя. И, убедившись, что ей никто не противостоит, захватила всё тело».

 

Порылся напоследок в «диспетчерской». Но как ни старался, своей фамилии так и не нашёл. В прошлом номере тоже не было. Странно. Посмотрю в следующем, может, там появится. Бог троицу любит.

 

А пока же я подведу итог.

 

1. Вынести на обложку журнала слова «Литературный журнал «Вокзал».
2. Сделать журнал тоньше, а издавать чаще.
3. Увеличить шрифт до стандартного двенадцатого кегля. Ну, или хотя бы, для начала, как минимум, до одиннадцатого.
4. Авторам работать со своими текстами. Править и шлифовать их. Уважать читателя и свой труд.
5. Урезать количество разделов вдвое. Наполнить их произведениями (не одно-три, а пять – шесть) соответствующей тематики.
6. Сделать подавляющее число разделов постоянными и неизменными.
7. 7.      Редакторам надо не только редактировать произведения, но и проводить более тщательный их отбор.

 

 

Что ещё?

Журнал более-менее справляется с насыщением своих страниц качественной прозой. С качественной же поэзией у журнала явная проблема.

 

Литературному журналу «Вокзал» №2 за 2012 г. даю свою личную оценку по 10-ти  балльной шкале — 6,9 балла.

     Будущее у журнала есть (хотя редактора почему-то уверены, что они уже живут в этом самом «будущем»). А насколько оно будет чистым, светлым, радостным и насыщенным — зависит только от действий редакторов.

     Поднимайте планку, господа! Время пришло.

 

     Олег Чабан. Санкт-Петербург, наб. кан. Грибоедова. 28 июля 2012 г.

 

 

 

 

                                               МОЁ ОБОЗРЕНИЕ

обзор литературно – художественного

                              журнала «Другие люди» №1 за 2012 г.

 

 

Моё желание сделать обзор одного из номеров журнала «Другие люди» возникло стихийно. Но не из ниоткуда. Основной причиной к этому, конечно же, послужил сбор молодых авторов в кабинете у Анатолия Ивановича Белинского в Доме Писателя на Звенигородской, 22. Зачитывание им своей статьи «Ещё раз о «других» людях», напечатанной в январском (112-ом) выпуске газеты «Литературный Петербург», и последовавшим вслед за этим ее обсуждением. Читать далее →