Взыскательный читатель заметит: помилуйте, помимо верлибра и силлабо-тоники существует множество других размеров. Что на это ответить? Разумеется, размеров не перечесть; их не только два. Но, к примеру, верлибр находится на границе поэзии и прозы, как «Чёрный квадрат» Малевича в изобразительном искусстве знаменует границу живописи и графики. В «Чёрном квадрате» почти нет цвета. Если же переходить с языка живописи на язык поэзии, то верлибр содержит минимальный (но от того не менее загадочный) ритм. А силлабо-тоника — наиболее последовательное средоточие регулярных чередований ударных и безударных слогов. Таким образом, всё то бесконечно многое, что существует между последними крайностями — к их числу относится силлабо-тоника и верлибр — описывается как совокупность творчески самостоятельных градаций между двумя полюсами поэзии, такими как силлабо-тоника и верлибр.
Третьим путём идёт наш современник Юрий Тубольцев. Главной единицей его поэзии (и афоризмов) является слово — смысл — жест — поступок. Приведём параллель из классики: «Ура, наш царь! так! выпьем за царя» — пишет Пушкин об Александре I. Восклицание «Ура!» — это не слово с конкретным (или отвлечённым) лексическим значением. Это скорее факт моторики поэта, за которым кроется его умонастроение, его сокровенный образ мыслей. Наконец, произнести тост за царя — это даже не столько слово, сколько речевой жест или некий вербальный поступок. В Пушкинском контексте «Ура, наш царь!» — это не столько высказывание, сколько волеизъявление.
Пример из Пушкина показывает, что ритмический потенциал русского слова относится не столько к тексту, сколько к речевому поведению. И Тубольцев, в частности, благодаря своей приверженности к эстетике компьютера, совершает путь от ритмики слова к речевому поведению — вот третий путь между верлибром и силлабо-тоникой. Поэтику поведения невозможно полностью уложить в прокрустово ложе «правильного» размера, но в то же время она сохраняет свою ретроспективную связь с силлабо-тоникой в своего рода причинно-следственной цепочке: слово — ритм — жест — поступок.
С поэтикой (и семиотикой) поступка у Тубольцева связываются параллельные его стихам афоризмы. Они существуют не столько в надменной эстетической самодостаточности произведения, сколько в живой естественности бытийного потока…
Тубольцев пишет:

Если тропа ведёт в тупик, значит через пару лет
на ее месте будет дорога .

Как и всякий афоризм, двустишие Тубольцева наделено качествами, в принципе родственными силлабо-тонике. К ним относятся звонкость, упругость и компактность. (Пусть даже формально поэт избегает регулярного чередования ударных и безударных слогов).
Иной поборник верлибра резонно возразит: а собственно почему верлибр не может быть ритмичным? Конечно, может!.. Но в этом случае он будет нести в себе скрытую силлабо-тоническую инерцию, как бы ностальгировать по силлабо-тонике с извечно присущим ей сочетанием повторений и чередований в области ритма.
Неудивительно, однако, то, что и Тубольцев периодами всё-таки уходит от силлабо-тоники. Ведь его авторское кредо, как уже частично отмечалось, заключается не в том, чтобы буквально возродить старую-добрую силлабо-тонику, наследие минувших двух-трёх столетий, а в том, чтобы подыскать классическому метру современный эквивалент. Вот почему Тубольцев как автор афоризмов заметно тяготеет к ритмизованной прозе, связанной с силлабо-тоникой сложным и опосредованным путём.
Очевидно, что наш современник в качестве единицы ритма избирает не столько ударный/безударный слог, сколько слово-смысл-жест, т.е. выход слова в сферу социального поведения человека.