Пускай весна снаружи, на,
зато тоска внутри, на.
Обманывает нас весна,
как маркета витрина.

В торговом зале пусто,на.
Ни хлеба ни бухла, на.
Но сквозь витрину не видна
Разруха дел и планов.

Я мудростью этой проникся.
И стало теперь веселей.
В «Магните» бананы , а в ‘»Дикси»
Кокосы по сорок рублей.

И в городе нашем, хотя бы,
А это совсем не Москва,
В ‘Ашане» пираньи и крабы,
В «Пятерочке» — глянь — гуава.

а может гуава, но все же
В раю здесь жизнь, а не в аду.
А вот за границей негоже,
«Агдама» я там не найду.

Ну как тут не упасть мне духом,
ведь все известно наперед.
Любовь, нацелившись мне в ухо,
касторку для затравки жрет.

А у соседа тихо вроде.
И не шумит и не гремит.
Его любовь по струнке ходит,
и кушает лоперамид.

Я утверждаю: это враки,
что раки с водкой хороши.
Ведь так и просят пива раки,
а водка требует души.

Уж лучше без закуски будем
мы пить ее. Хотя постой!
На три поллитры раздобудем
ириску «ключик золотой»

Ах, этот милый сердцу ключик
уничтожать ты не спеши.
Ведь с нами поделился внучек
от всей пацанческой души.

Все и так умны

Жизнь интереснее придуманных историй,
В ней всё живое, от разлуки до любви.
Кто не умеет, отношения не строит,
Того, кто верен, сам Господь благословит.
Теряют время те, кто цель свою не выбрал,
И поиск тянется на долгие года.
Сейчас реальность заменяют часто игры,
Кто в них остался, слишком много прогадал.

Жизнь заразительней любых бульварных книжек,
Ей увлекаться всем полезно для души.
И отношения намного станут ближе
У тех, кто действовать открыто не спешит.
А, впрочем, всё это нелепые советы,
Ведь все и так умны с утра не по годам.
Судить о жизни запрещается поэтам,
Их мир искусственен, и это навсегда…

Андрей Макаров

Сияет скан. В моей руке стакан.
Нон кьянти ди Тоскан внутри стакана.
Лишь водка, производством Абакан.
И с ней ни в Канны ни в Аид не кану,
но дрянь — стекло,
а я изрядно пьян

Бог создал человека по образу и подобию своему, так почему же никто не говорит о том, что искать и исправлять в нём ошибки, тоже Богохульство.

Об одном тебя прошу: вернись.
Без тебя умру я, пожалей.
Быстрой чайкой в небе обернись,
прилети скорей.
И мне налей.

Посмотри как звезды светят ярко.
Но ведь ты услышишь мой ответ.
Я и сам сумел налить бы чарку.
Только полночь. Водки больше нет.

До утра закрыты магазины.
Без тебя конец мой недалёк.
Прилетай скорей, родная Зина,
В клюве принеси хоть пузырек.

Рубрика: Улыбнись! 😊

Над головою солнце рдяное,
Как кровь, закатное…
И небо розово — румяное,
Морозно — мятное…

Февраль — любимый мой, единственный —
Лихой и ласковый,
Зачаровал меня таинственной,
Волшебной сказкою…

Глаза твои сверкают льдинками,
Как аметистами.
Играет с тонкими рябинками
Февраль неистовый,

Стоят младенчески — невинные —
Их жизнь загублена,
Роняют ягоды карминные —
О, мой возлюбленный!

Ты водишь дружбу с непокорными
Ветрами рьяными…
А я от счастья иллюзорного
Качаюсь, пьяная…

Яна Шлябина

Ах, знал бы Бог, как я хочу нажраться,
уйти в прекрасный мир шальных идей,
С начальством непременно разобраться,
для блага окружающих людей.
 
Хочу бухать, нарезаться и в тину,
забогодулить, черт возьми совсем.
Оборотясь в веселую скотину,
не знать людских занудливых проблем.
 
Как здорово по жизни этой яркой
промчаться без руля и без ветрил,
себя представив в качестве подарка.
Вот знал бы Бог — так сразу и налил.
 
Бухим в дрезину закадрить девицу,
и весело с ней ночку провести.
Но только чур! Потом опохмелиться,
о, Боже, не забудь мне запасти.

Что-то горло совсем уж сухое,
голова гудит как чугунок.
аритмией в груди ретивое
отзывается на каждый вздох.

И лежу я как перед закланьем,
и чертей догоняю в бреду —
это снова явился за данью
бог наш русский, проклятый Бадун.

Не знаю уж — вы мне поверите ль,
но я, представьте, излагал
страданья молодого вертела,
положенного на мангал.

Я буду возглашать и далее:
еще и вечер не минёт —
всех предвкушающих раздавит
обжорства непосильный гнет.

И вам, обвешанные стразами,
слепого мира мишура,
не отойти от унитазов —
клянусь — до самого утра

Свои стихи, как исповедь пишу,
и все упреки пропускаю мимо
за то, что я тобою лишь дышу,
моя родная сигарета «Прима».

Братва мне говорит: «какой позор».
И, в общем, осуждает вся бригада
за то что я курю не «Беломор».
Но мне и осужденье не преграда..

Готов часами петь как соловей,
ведь страсть моя к тебе необозрима.
Словам не передать любви моей.
Так сладок дым Отечества от «Примы».

Объяснялся недавно в любви
тет на тет со своею ля ви.

— Отчего такова ты? Ответь.
Так недолго ведь и умереть.

Но ля ви прошептала «живи»
Вот и весь разговор. Се ля ви