Мой друг, умерьте грозный бас —
ведь время уж склонилось к ночи.
Вот вы шумите на Парнас,
а я живу там? между прочим.

И вот, закрыв планшет, как раз,
я, как обычно, вдохновенно,
схожу на станции «Парнас»
ночного метрополитена.

Чтоб в хороводе фонарей,
вливаясь в уличные массы,
В толпе людей пройти скорей
в свою квартирку на Парнасе.

Здесь я точу свое стило,
усталый, наливаюсь силой.
Да, с адресом мне повезло.
Парнас. Санкт Петербург. Россия.

В лощине — тарелка весны,
надкусанный пряник луны.
перчинки полуночных звезд,
стакан недопитых берез.

В кармане — потертый пятак.
Не пустят в столовую так.
Вприглядку на все посмотрю,
и снова вернусь к январю.

Заблудился в собственных носках.
Их вокруг уже такая груда.
Снова собираюсь впопыхах —
потому я их стирать не буду.

Что носки — там Родина в окне.
Светит впереди любовь земная.
Но носки забили хату мне.
Где же дальше жить — уже не знаю.

Выйду напоследок на балкон.
Прочь сомненья всякие отрину.
Милая, я так в тебя влюблен.
И в твою стиральную машину.

Где-то в отдельной маленькой точке
Дальних окраин российских земель
Встретились как-то два одиночки:
Волк и собака (в смысле – кобель)

Было немало выпито вскоре,
Так что, довольны друг другом вполне,
Молча топили радость и горе
Пес вместе с волком в горьком вине.

Ну а потом, в ливнях лунного света,
Сидя на краешке русской земли,
Волк и собака выли дуэтом
Вместе — о том, чего спеть не смогли

Кому в то в нос большое кольцо,
кому — на грудь большую медаль.
Кому-то тортом прямо в лицо.
Кого-то мордой лица — в рояль.

И сколь живу — никак не пойму.
сквозь мира шум, сквозь событий гам:
кому за что, да и что кому,
уж если всем сестрАм по серьгам?

И март пройдет, отцветет июль,
и мысль всплывает в недобрый час:
кому тогда тридцать третий буль,
когда на черпак только двое нас?

Не лежи
во лжи
у межи
во ржи,
хоть заря в васильках алеет.
Перезреет
рожь,
перепреет
ложь.
Васильки в сундуке истлеют.

Все что было
суть,
стало просто
муть.
Неизбежное неизбежно.
Но поет
струна –
и зачем
она
так изыскана и небрежна.

Во-во. О плотском . Так всегда, увы.
Все разного хотят на самом деле.
Тем пол в сарае ночь сулит любви,
а этому — лишь половые щели.

И в этом, братцы, жизненный вопрос.
Тот хочет счастья, этот только денег.
Кому-то жизнь — букет из ярких роз,
ну а кому — колючий мокрый веник.

Здравницы льются
и без революций.
А после бьются
чайные блюдца,

морды, стаканы,
стулья, буфеты.
Сыты и пьяны
гуляют поэты.

Обезбутылен день с утра.
Обезстограмлен, раскурочен,
безалкогольем опорочен,
и со стыда сгореть пора.

А вдохновение вдалеке
прийти не хочет насухую.
и муза — чу — с другим воркует,
с бутылкой «Хеннеси» в руке.

А мне остался всякий хлам,
Нуда: рецензии агитки.
А строчки на живую нитку
Судьба сметает по углам …

Искренность есть то унижение которое мы больше всего ценим.

Жизнь сначала дает взаймы,
а потом лбом о землю — хрясь!
Соль моей грядущей зимы
упадет в осеннюю грязь.

Сон моих ушедших надежд
растечется в чужих речах.
И толпа записных невежд
ждет сенсаций с часа на час.

Может лучше мне онеметь.
Затаиться снежком в сугроб.
Исчезаю в своей зиме
средь еще не примятых троп.

Ухожу в свое далеко
не ревнуя и не скорбя.
Там наверно будет легко,
потому что там нет тебя.

Приснилось: вдруг дверь отворяется в лето
Мы там в этом лете лежим как котлеты
на рашпере пляжа под солнечным грилем.
Ощерили чайки ехидные рыла.

Иль в окна глядели — а может случайно,
мою разгадали унылую тайну.
Ведь если не будет ни лета, ни пляжа,
с тобой ни за что ближе метра не ляжу.

Весна моя сорвалась с поводка
и сразу стала жизнь тобой полна,
несет меня как буйная река
взбесившаяся от любви весна

Слово «поцелуй», как слово «мед»,
Сколь ни говори — не подсластит.
А скорей совсем наоборот.
Ничего, родная, не грусти.

Я вернусь. Под звук хрустальных струй
солнца к нам опустится тепло.
Мы не скажем слова поцелуй,
лучше поцелуемся без слов.

А пока закрой-ка словари.
Вышло ждать — так знать тому и быть.
Только слово «мед» не говори,
чтобы вдруг оскому не набить.

Бывает в жизни:
завяжет, скрутит,
Так что и небо
В зрачках желтеет.
Подкатит к горлу –
Сегодня люто,
Ну а назавтра –
Еще лютее.

Но всё прощаем
Мы жизни грешной.
За те рассветы
Что в рощах тайных,
За те озера,
Что так безбрежны.
За те улыбки,
Что так случайны.

Бьем мимо цели,
А цель так близко.
Теряем милых,
Друзей теряем.
Но мы прощаем
И путь тернистый
И боль и ярость –
За то прощаем,

Что часто слово
Бывает нежным.
Что часто утро
Бывает ранним.
За то, что будет,
За то, что прежде,
За то, что время
Затянет раны.

И будет сердце
Стучать о сердце.
И в тихом вальсе
Сольются души.
И стуку сердца
Сполна доверься
И не ругай мир,
А только
слушай