Её любимое клише:
чуть философия скитальца,
и музыкальное туше –
касанье обожжённых пальцев
к моей обугленной душе.

Я кричу шёпотом
— Это от недостатка опыта.
В искусстве крика-
Я инвалид, заика.
Как мне сделать чтобы меня услышали?
Не лучше ли штопаньем или вышивкой
Зарабатывать себе на хлеб и развлечения,
И наплевать на души влечения
К горлодёрству и всяким штукам
Шумам, шуткам и стереозвукам?
****
А я спрошу у Станиславского:
Его теория хоть и потасканная,
Но всё ещё в моде,
И не противоречит природе
Смысла здравого.
Скажи-ка дядя, как гортанью шершавой
Создать течение звука
Чтобы в голосовых складках,
Как в кринолинных юбках
Не потерять амплитуды схватки?
****
Станиславский:
Давай Маргарита, расскажу тебе твою сказку.
Ты живёшь в обстоятельствах предполагаемых,
А это как остров необитаемый…
Оттуда тебя никто не услышит
Можешь кричать до потных подмышек, до щёк обвисших
Всё зря.
Ты ничего не добьёшься оря.
****
И тут у меня вопросик?
Как же тебя туда забросило?
-Я не знаю…
Может я родилась такая?
Сразу на необитаемом острове
Сложилась из ила, йода и купороса
С неровным телом неинтересным даже матросам
Заброшенным с разбитого корабля…
Чем же мне их развлекать от тоски скуля?
-Ну что ж, продолжай шёпотом,
Шелести безропотно…
И голосом хриплым пытайся петь
Пусть будет как есть, надо терпеть.
Переживай «здесь и сейчас»,
И может наступит час
Когда твоё подсознание
Впишется в реальность существования.
****
И тут он закрыл рот,
Повесил часы на живот,
И пешком по волнам спокойно ушёл,
Веря, что он иголка, а море-шёлк.

Принято. Оценка эксперта: 21 балл.

Мы связаны уже спиной к спине.
И если вдруг канаты эти лопнут,
и жизнь окажет недоверья вотум,
то кто прикроет сзади сердце мне,
чтоб не был нож, по рукоятку воткнут?

палко-лесом, синешиной
заколдованной машиной
белым облаком в калошах
пробежала тихо лошадь
стуки-стуки, перестуки
из деревьев лезут руки
лезут руки, лезут ноги
и деревья по дороге
разбегаются по свету
лето
лето
лето
лето
и один лишь только минус —
долбанный короновирус

© Copyright: Олег Чабан

Сероглазое утро. Дождливо. Уныло.
Постучать по стеклу норовит ветка пальмы.
Листик жёлтый прижался к подъездным перилам.
Постирушка соседская кажется пьяной
от качания ветром. Забытая мокнет.
Под деревьями травка блестит меж кореньев…
Я налью черноглазый со сливками кофе,
Отнесу зацелованной спящей царевне.

Раздетый сад. Под снегом в спячке клумбы.
Дрожит афиша у ступенек клуба,
где музыка простуженно хрипит.
Мороз развесил в окнах реквизит.
Зато совсем не мёрзнут наши губы.
Они сложили рдеющий очаг,
Они слова бормочут сгоряча,
И тает лёд. А на краю луны
мигает фитильком любви свеча –
то дышим, то горим, то светим мы.

Надев, как решето, штаны,
ночь превращает ярость улиц
в концертный зал для тишины…
С щемящей искоркой вины
Вы неожиданно проснулись.
На свежесрезанных цветах
луна перебирает ноты.
От люстры –
крыльев тёмный взмах…
Вы ощущаете раз в сотый
необъяснимый детский страх.
Вы встали, выпили воды,
не утолив внезапной жажды…
Не я ли вырубил сады,
чтоб с Вами не пришлось,
однажды,
рвать несозревшие плоды.
Но через время проросло
всё черенками винограда
судьбе и памяти назло,
нам незаслуженной наградой,
для нас разрубленным узлом.
…Из поздних ягод за окном
воспоминанием о лете
Вы превращаетесь в вино…
Мой самый нежный
сорт на свете,
моё любимое кино.

У меня, вот, сегодня бессонница.
Не помог и стакан коньяку,
Ни соцсети, ни чёртов «Ку-ку».
Как-то скушно читаются классики,
А себя даже страшно читать.
Мысли пьяными хамами ломятся,
Не спасёт новостей «благодать».
Как-то хлынули толпы покойников,
Стадно, кучно клубиться враньё.
Оголилося наше житьё…
Как всегда, виноваты бесправные,
Даже в собственной смерти вина…
Убедительно лгут наши «главные»,
Впрочем, тут не удивлена.

Принято. Оценка эксперта: без оценки .

Свобода – обиталище в плену
убитых чувств, когда вдруг обнаружил,
что стал не интересен и не нужен
в обыденной текучке – никому…
Свобода – одиночество на ужин.
Пусть кухонный мужиковатый стол
заставит звёзды кисло улыбнуться:
вино, стакан, надбитый край у блюдца,
Кусок сырка, оброненный на пол…
Свобода – право утром не проснуться.

Я домосед. Я чуждый далям
Меня предательски манящим.
И помещаю в долгий ящик
Безумства, помыслы, поверья.
Но ангел с бесом убеждают:
– Не оглянувшись хлопнуть дверью
И двинуться туда, где море
Теряет нити горизонта,
Где во вселенных кличут соты
Мозаик звёздных бездорожий…
Я дверь тихонечко прикрою,
Твой сладкий сон не потревожив.

Стоят часы песочные,
Отвыли трубы медные.
Что позади – просрочено,
Что впереди – неведомо.
Бессонниц жёлтых кружево
Ночь тащит сивым мерином.
Что позади – заслуженно,
Что впереди – отмеряно.
День подать внёс подушную
В хозяйство то обозное.
Что позади – разрушено,
Что впереди – не создано.
И сад – казалось лакомый,
Дымится в пнях обугленных.
Что позади – отплакано,
Что впереди – не любленно.