I

Растекается солнце по глади воды
нефтяной лоснящейся пленкой.

И белые, словно в пеленках,
чайки жалобно плачут громко,
подобно легким,
крылатым еще младенцам…

Неба сухого отжатое,
выглаженное полотенце,
впитав весь воздух,
обжигает кожу
синим дыханием плазмы.

И если ночью нужны фонари
освещать дорогу уставшему глазу,
то днем тени от разных зданий
озаряют разум.

II

Ночь ложится на город,
словно супруга
приходит исполнить свой долг.

Она расстилает на пыльных улицах
воздуха нежный шелк
и зажигает свечи
звезд, планет, фонарей.

Город, обласканный ею
становится мягче, добрей.

Беззвучно протиснется в дверь
одиночества серая тень,
что опутала сердце
словно землю корни растений.

Мне хочется вырвать ее,
меж зубов деревяшку зажав…

Но мужества не достает,
да и ночь беспокоить жаль.

Ночь, что снимает с шеи
удавку летней жары.
Ночь, высвобождающую
свежесть лимона из кожуры.

Ночь заскользила по улицам,
словно по коже скользит рука,
вызывая ответную нежность
в грубой душе мужика.

Город и ночь, что брошены
большей частью людей,
живут какой-то неведомой жизнью,
рождая к рассвету уйму идей.

И если луна бросает худеть,
исчезая с лона небес,
быть может, и я воскресну
в непостоянном тебе.

III

Сутки разрезав на ночь и день,
словно яблоко — пополам
лезвием острым Невы,
город взывает к нам.

2010 г

Принято. Оценка эксперта: 27 баллов.