При добром правителе никто не стесняется излагать свои мысли. Но при тиране, боятся даже соглашаться.

Лишь потому не хожу в церковь, что не доверяю продавцам, чья зарплата складывается из продаж.

Обида способна привести к тому, что тем кто тебя любит, станет наплевать.

Погляди-ка, друг мой Вася,
как весь мир кругом прекрасен.
Горизонт как будто ясен,
и лужайка зелена.

А на солнечной поляне
дружно скачут обезьяны.
Ведь сегодня без изъяна
настоящая весна.

Обезьны очень ловки.
Ау нас без тренировки
догонять их нет сноровки —
тут же нам придет конец

Нам не быть как обезьянки.
Не беда — возьмем по банке
и раздавим на полянке
под соленый огурец.

Лишь тогда понимаю что я важный, когда ошибаюсь, а затем вижу, как все во круг спешат меня поправить.

Не спутайте безответственность с нуждой. Многие сами в состоянии решить свои проблемы, однако они привыкли делать это с вашей помощью.

Ваше бедро
словно ведро,
а кипятильник я сам.
Только…опять не попало в рот,
лишь потекло по усам —

губы в туман ускользнули вдруг,
хоть все к поцелую шло.
И вот уже вас, ни подруг…
в общем, не повезло

Хотел набрать брильянтов горсть, но с ними нынче туго.
Хотел оформить мерседес, но не хватило средств.
И вот ломаю голову — что подарить подруге.
Ведь без подарков — ясно — друг ей быстро надоест.

Ах милая, ведь выход есть, (чего в раздумьях маяться).
Нашел подарок — эксклюзив, лишь для тебя одной.
Ах,подарю тебе, душа, я солнечного зайца.
А хочешь — даже сразу двух. Ты только будь со мной.

Мечты не сбываются.
Все медицинские рекомендации мимо.
То лапы ломит, то хвост отваливается —
невыносимо.
Только шерстистость повысилась —
необъяснимо.
А ты опять не выслала снимок
с Канар где солнце как арбуз-переросток.
Тебе там наверно легко и просто.
И загорается без бикини.
Учтивый гарсон несет мараскино.
И горизонты так огненно-сини.
Невыносимо.
видеть тебя в безбрежных ночных кошмарах
чьей-нибудь прирученной шмарой
на золотом поводке девяносто шестой пробы
у разжиревшего нувориша-микроба…..

И эротично и практично,
и очень даже симпатично.
Друг другу скажем мы: прости,
И коль сражаться вновь придется,
ужель причины не найдется
в постели схватку провести.

Благословенна будь кровать
И примирит, и успокоит,
и будущее нам устроит —
и на невзгоды наплевать.

Добра желаешь — так гляди в глаза.
И улыбнись. Смотри на вещи проще.
Судьбы немилость — это, брат, не ЗАГС,
а если не найдешь контакта с тещей.

И не Голгофа. Алчет коль палач,
ему тогда как титрами припарки
твой смертный бред, твой покаянный плач.
Ему дай лучше на бутылку старки.

И сразу рай найдешь хоть в шалаше.
В руке закуска, под рукою кружка,
и так уж славно станет на душе,
что ты жива еще, моя старушка.

Топором затесана доска.
И подпоры стянуты в замок.
Склепан трон, должно быть, на века.
Но века на нем сидеть – тоска.
Я б во всяком случае не смог.

Мой друг, умерьте грозный бас —
ведь время уж склонилось к ночи.
Вот вы шумите на Парнас,
а я живу там? между прочим.

И вот, закрыв планшет, как раз,
я, как обычно, вдохновенно,
схожу на станции «Парнас»
ночного метрополитена.

Чтоб в хороводе фонарей,
вливаясь в уличные массы,
В толпе людей пройти скорей
в свою квартирку на Парнасе.

Здесь я точу свое стило,
усталый, наливаюсь силой.
Да, с адресом мне повезло.
Парнас. Санкт Петербург. Россия.

В лощине — тарелка весны,
надкусанный пряник луны.
перчинки полуночных звезд,
стакан недопитых берез.

В кармане — потертый пятак.
Не пустят в столовую так.
Вприглядку на все посмотрю,
и снова вернусь к январю.

Заблудился в собственных носках.
Их вокруг уже такая груда.
Снова собираюсь впопыхах —
потому я их стирать не буду.

Что носки — там Родина в окне.
Светит впереди любовь земная.
Но носки забили хату мне.
Где же дальше жить — уже не знаю.

Выйду напоследок на балкон.
Прочь сомненья всякие отрину.
Милая, я так в тебя влюблен.
И в твою стиральную машину.