В одиночестве год. Темница.
Белой памяти злы страницы:
Я заснуть не могла уже.
Как порою бывало душно:
Ведь и жить, и работать скучно,
Если образа нет в душе.
Поднялась. За окном туманы.
Фонарей исчезали станы,
Забирая свой светлый яд.
Только я, как тревожный филин,
Без усилий глазных извилин
В пустоту устремляла взгляд.
Я решилась. С тоскливым стоном,
Развевая мою истому,
Отворилась входная дверь.
И унёс меня ветер в поле,
Где искала я новой боли.
Так к кончине стремится зверь…
Мне колосья шептали нежно,
И забыла я образ прежний,
Засыпая в слезах дождя…
Ангел вдруг протянул мне руки…
И избавил меня от муки:
«Я дарую тебе себя».
Одиночества год, темницу
И истлевшие те страницы
Вспоминаю порой с тоской…
Как порою бывало душно:
Ведь и жить, и работать скучно,
Если образа нет с тобой.
Ого! Серебряным веком повеяло! По-моему, в целом хорошо.
Придирки:
> Без усилий глазных извилин
Что такое «глазные извилины»? Мышцы, судя по возможности производить усилия?
> «Я дарую тебе себя».
Ничего себе ангел… Хотя в системе координат Серебряного века, может, и нормально.
Однако, «дождя» — «себя» — слабая рифма. Как и «тоской» — собой».
Согласна с Игорем. И добавлю.
«Я заснуть не могла уже» — что-то не то в этой строчке. Несогласованность с предыдущим текстом.
«Так к кончине стремится зверь…» — что за зверь-самоубийца?
«забыла образ прежний» — это какой? Где про него раньше? Что ЛГ забыла?
И не совсем я поняла, что за образ имеется ввиду. Если творческий, то многим без него не скучно…