Война! Папа время от времени с фронта приезжал на побывку домой. Я родилась в Караганде, и война нас ещё застала там.
Возле дома был огромный госпиталь для военнопленных. Когда папа приезжал после очередного ранения с фронта, он там подрабатывал на машине, возил, что требовалось, для госпиталя. Госпиталь почему-то на месте не стоял, все время были какие-то передислокации, но мы всей семьей двигались за госпиталем, там нас хотя бы кормили…
Мама всю войну работала фотографом. Работы было много, каждый солдат хотел в письмо вложить фото, показать, что жив, руки-ноги целы.
— Миленькая, завтра на фронт, сделай побыстрей фотографию, чтобы успел отправить домой!
Мама работала сутками, когда она спала — не знаю — руки были опухшие, потрескавшиеся от сульфата. Ноги — как колоды. Днём фотографировала, ночью проявляла. Везде на прищепках, на веревочках висели фотографии. Бойцы приходили и ещё сырыми их забирали. Но где-то к 44-му году госпиталь перестал проводить передислокации, и мама решила построить такую сцену для фотографии: крыша, стенка задняя с какой-то фигнёй, вроде березки на фоне неба, и с двух сторон по бокам обшита досками, прожектор, и — вот тебе фотография!
На эту постройку папа выписал 3-х военнопленных: два румына и один немец. Дали ему строительный материал из госпиталя, и эти военнопленные работали.
Делали они всё не спеша, хотелось побольше побыть на свободе. Помню их имена: Василий Каменюк, Георгий Бобоче и немец Эрлих. Этот немец был гигантского роста и ел за троих — мама сварит большой казан каши, даст румынам по порции, а Эрлих возьмет этот казан на колени, и пока его не прикончит- не встанет. Русского языка он не понимал, да ему и не надо было, работал с удовольствием и работу знал.
Так эту «фоторамку» делали они около трех месяцев.
… Потом, когда мы приехали в Черновцы, мама опять себе построила такие подмостки, конечно, работы особо уже не было, но на хлеб детям зарабатывала.
1946 год. В Черновцах — голод! Папа сначала не мог найти хорошую машину. Дали ему такую «каруцу»!- это по-румынски телега, мучился с ней месяца два, и под Новый год она, наконец, заработала! Стал он возить лес с гор на лесопилку. Едет через сёла, не присматривается. В одном селе мужик какой-то поднимает руку, останавливает машину. Отец думал, что он хочет доехать до Черновцов, — садись, говорит, а тот отвечает:
— Миша, здравствуй, ты меня не помнишь? А я вторую неделю к тебе присматриваюсь, ты ли это? — Василий Каменюк, военнопленный румын! Так этот Василий Каменюк спас нас от реальной смерти! Село Дымка расположено от Черновцов в тридцати километрах. Василий два раза в неделю пешком ходил в Черновцы (папу перевели на другую линию), приносил нам сметану, творог, яйца, курицу, хлеб. А потом, когда заболела моя сестричка, так он и вовсе забрал её в деревню, спасал как мог, заразилась его жена от моей сестры, еле её спасли, а Симочку не спасли…
А рядом, через две деревни, жил Гриша Бобочи, так он забрал меня к себе, у него было своих трое детей…и я. Так мы и пережили голодовку.
Что можно сказать? Просто не надо мерять всех под одну мерку. В каждой стране есть свои падлюки, но хорошего все-таки больше! Закончу свой сказ словами космическими,- из Агни-Йоги:
Говорят — почему так много зла допущено?
Как сомнительны такие суждения!
Кто же может судить сколько тьмы сожжено,
и сколько помощи оказано?!

Принято. Оценка эксперта: 25 баллов