Лиззи Стоун пишет в старый и драный дневник:
«Мне семнадцать, и я устала от жизни.
Избави меня от меня, забери к себе, Вышний,
Пока вроде никто ещё толком и не привык.
Рак у мамы в груди. Моя мама не может понять:
Ей все мнится, что я про него никогда не узнаю.
А мне страшно до дрожи в коленках её потерять. Я мечтаю,
Что болезнь оставит её. Пусть разрушит уж лучше меня».
Лиззи воет: «Какой я камень? Что за издёвка?
Ты, Всевышний, как я посмотрю, ещё тот весельчак.
Почему, объясни, почему ты так любишь детей своих? Ловко!
Почему поступаешь ты с нами именно так?»
Через год мама Лиз умирает: врачи здесь бессильны.
А у дочери остаются лишь вещи её, запись голоса, фото в мобильном.
Лиззи Стоун теперь камень, кремень. Лиззи всё понимает.
Только как жить без мамы? Лиззи не знает.
Не знает.
Принято. Оценка эксперта: 26 баллов.
Перевод ньюкантри?
История про Лизу Каменеву, если угодно)
Про стоун понятно. Я про стиль. Отчетливо прослеживается стилизация под русскоязычный перевод песни в стиле кантри. Ну или под Америкакскую «южанскую» псевдонародную лирику Вплоть до отчетливой приетки «Лиззи воет»:какой я камень»
«Воет» — последнее слово, какое применит русскоязычный поэт в своем тексте.в подобном описании. Разве что стилизует текст под англоамериканскую переводную поэзию. Даже если делается настоящий перевод, слово howls в данном контексте все-равно переведется как «скулит»
Что воет, что скулит в русском языке какой-то малость уничижительный оттенок имеют по отношению к человеку. Пусть уж лучше тогда «ревмя ревет»! 🙂
Я про переводы. У америанцев свои понячтия об уничижении 🙂
Если это перевод, то он мне не понравился.
Какой-то «через ухабы.»
И, кстати, вот беда-то! На постсоветском пространстве мамки от рака совсем не мрут! Только если про какую-то Лизи написать-то и можно. Уникум прямо! Кремень же!
Дневник вела. Ай, молойца, Лизи!