Весь мир трамвай, а ты в нём Берлиоз,
И даже если после масла выжить удалось,
Тоска по Богу Смерти не уходит во тьму.
Но заворожённые неизвестным чудом,
Поверить тем, кто побывал там трудно,
Без панацеи, трудно вылечить тоску.
Весь мир иллюзия, а ты в нём обман,
И пока наполнен мой собственный стакан,
Неблагородным опьяняющим напитком.
И зная, что не составлю партию достойную,
Оставаясь в своём плену очаровывающим изгоем,
Говоря всем правду, которая лишена смысла.
Весь мир дерево, а ты в нём пламя,
Которое несёт агонию всё вокруг сжигая,
Превращая в пепел то, чем всегда дорожили.
Но с Надеждой до конца не распрощавшись,
Надежда в будущее невозможное счастье,
Обиды прошлого, мы снова нити правды потеряли.
Весь мир театр, а мы все в нём актёры,
Надевая лживые маски снова и снова,
Потирая руки перед очередным позором.
Защищая тех кто дорог внимания не обращая,
Подчиняясь обыденным законам овечьей стаи,
Забывают данные обеты перед лестным словом.
Принято. Оценка эксперта: 18 баллов.
Первая строка очень интересная. А дальше последовало разочарование. Покатило такое философствование ни о чем.
Насколько я помню, Берлиоз как раз в трамвае не ехал, а поскользнулся на разлитом масле и погиб под колесами трамвая. Автор не знает этого факта или сознательно интерпретирует известный эпизод из Булгакова? Из последующего текста я не нашел никакого объяснения…
Ну это уж придирка. Мир-трамвай не воспринимайте уж совсем узко, типа замкнутую резко локальную капсулу. Трамвай и трамвайный вагон: все ж таки разные уровни обобщения. Трамвай — это и рельсы и пассажиры у турникета и где-то кольцевая, и депо….»Мы пошли на трамвай» — это куда? На остановку, естественно.
А вот насчет ПОСЛЕДУЮЩЕГО ТЕКСТА…ну я, впрочем, уже высказался давеча.
В общем, весь мир — кино, и люди в нем…кгхм. 🙂
Разумеется, не придирка. Анну Каренину вон тоже поезд переехал, давайте напишем — мир поезд, а ты в нем Анна Каренина. Эдак можно и Александра Матросова местами поменять с немецким пулеметчиком. Причем вполне законно — надо лишь объяснить, ЧТО стоит за такой заменой, ЧЕМ она оправдана и как решена художественно. Вот и строка у автора выдернута откуда-то, она совершенно не связывается с дальнейшим повествованием, поэтому я и не могу понять, почему мир — трамвай, а ты в нем — Берлиоз, если Берлиоз в трамвае не ехал. Объясните, почему — может быть, в этом действительно таится великая правда, мне пока неведомая?
Поез — поездом, а трамвай трамваем. Поезд включает в себя 1. сформированный состав, 2. маршрут следования. Как минимум. То есть более локальное явление. «Пойду на поедд» — вы же не скажете 🙂
Вообще то сегодня Матросов — это не просто человек, заслонивший пулемет собой, это символ героизма. Хотя и с другой стороны символ абсолютно преступной бездарности военного руководства воюющего СССР. Подавлять пулеметы противника телами героев — это только в СССР и умели. Но,тем не менее, если я напишу фразу «Юные Матросовы умирать идут» — это ведь не будет означать команду безоружных камикадзе, специально натасканных на глушение пулеметов, правда. Это будет просто синонимом «юных героев»
Я, собственно, говоря о Матросове (а если Вы помните, то нынешний раз далеко не первый) никогда и словом не обмолвился, что это был «безоружный камикадзе». Часто героями были не благодаря, а вопреки советской пропаганде. И обстоятельства «заслонения» А. Матросовым пулеметного гнезда тоже различны в разных трактовках. Но это не делает его менее героем, чем он был на самом деле. Что касается абсолютной бездарности советского военного руководства, приведу пример из той же советской пропаганды: у нас каждый первый был герой, а у противника — ни одного, они ж фашисты гнусные и изверги рода людского, откуда у них герои могут быть?! И каждый наш герой якобы с собой в могилу хотя бы пару-тройку неприятелей уносил. Спрашивается: какого черта тогда война шла 4 года (и это не считая войны с Японией), полстраны лежало в руинах, а имей такие потери вермахт, как Красная Армия, то война благополучно закончилась бы через месяц после начала?
Но вы его связали намертво с вражьим пулеметом. Тогда как нарицательный Матросов — это уже символ чистейшего военного героизма независимо от детаталей его проявления.
Но мой Матросов не нарицательный, а тот самый, конкретный, живой Александр Матросов.
Про самого конкретного живого можете написать в профессиональном историческом эссе.
А в литературе мы имеем дело с образом. В литературе нет настоящих живых людей, есть образы и обобщения.
Кто на поезд, кто — на трамвай.
Хоть куда-то иди, давай!
Не спасёшься из-под колёс,
как дружище наш Берлиоз.
Смешались люди, кони
и стихи полны все полузнайской чепухи…