Не бывать тебе моей женой,
Да и я – не долгожданный муж.
Неужели всё предрешено
В этом мире для мятежных душ.
Неужели колеи металл
Не даёт перенаправить путь…
Мне трамвай однажды прошептал,
Что мечтает в зимний лес свернуть.
Не бывать тебе моей женой,
Да и я – не долгожданный муж.
Неужели всё предрешено
В этом мире для мятежных душ.
Неужели колеи металл
Не даёт перенаправить путь…
Мне трамвай однажды прошептал,
Что мечтает в зимний лес свернуть.
Мне однажды прошептал фонарь,
что на газе хочет быть, как встарь.
Жаль его — ведь я-то на газу,
у него же — ни в одном глазу.
Обниму, да и пущу слезу.
Мне трамвай однажды прошептал,
Что мечтает в зимний лес свернуть.
А фонарный грустный столб сказал,
Что тяжелый в карме его путь —
Жаждет всякий абасцать алкаш,
Хочет каждый девиантный пнуть…
«Тяжелей, пожалуй, фатум наш, —
загалдели вдруг плевательницы дружно, —
Ведь любовь для нас — вот всё, что нужно.
Вместо этого (о ужас!) в душу нам плюют
И, увы, уйти при этом не дают.»
Неожиданно интересное окончание стихотворения. Очень непосредственно и живо получилось.