Спящее семейство лес баюкал,
сонным покрывалом согревал.
Где-то на болоте филин ухал,
будто бы Кикимор созывал…

Дремлют звёзды. Засыпает сказка.
Сны, как листья леса, шелестят.
Персонажи спят, зажмурив глазки.
Зоя спит, и дети тоже спят…

Глава 3

Много лет прошло с той славной встречи
разрастается моя семья
есть свои у Вани с Таней дети,
подросла и Люба – дочь моя.

С Зоей нашим внукам ангелочкам
дарим теплоту своих седин –
самолично ягод и грибочков
наберу всегда в гостинец им.

Летняя прекрасная погода
сказкой на прогулку манит в лес.
Там люблю я утречком с восхода
побродить под тайнами чудес.

До полудня из лесной глубинки
выйду, и тропинка приведёт
на пригорок по кривой ложбинке,
где семья берёзочек растёт.

В сердце раздаются отголоски.
Здесь берёза-мать среди ветвей
укрывает две худых берёзки,
согревает нежностью детей.

Сяду, изумрудным светом
тень укроет. Кроны шевелит
ветерок, листва на ветках
будто от волнения дрожит.

Благодати у природы просим,
зная что, конечно же, всегда
чередой за летом будет осень,
а за ней – зима и холода.

Трудно ли представить мне метели,
обжигая, хлещутся они;
и терпенье в зимние недели
заплетает ледяные дни.

Тело режет колкая пороша.
От неё занудностью мутит,
и внатяжку ситцевая кожа
с резкой болью, трескаясь, трещит.

Я прилягу в курточке походной
и на ствол белёсый обопрусь:
белизну – следы зимы холодной –
на себе оставить не боюсь.

Можно ли из слов сшить душегрейку?
Я, деньков погожих пастушок,
о любви сыграю на жалейке
и сплету из музыки венок.

Будет много красок акварельных
на эскизе жизненном моём,
и они меж «берегов кисельных»
потекут «молочным ручейком».

Вспоминай родимые напевы,
тренькай балалаечный хорей,
песней о белёсой Королеве
душу мне немножечко согрей.

Жажду утолю её слезинкой,
а потом берёзу обниму
и, щекой почуяв холодинку,
умоляя, ветер попрошу:

«Миленький, для дождичка, крылами
потряси в лазури облака
и станцуй на поле с васильками
для меня с любимой трепака.

Пусть проснутся запахи хмельные,
и в цветах мохнатые шмели,
выедая соки полевые,
стереосозвучья завели».

Послесловие

В баню русский мужичок
из берёзы веничек
для парилки выбирает,
хворь из тела выгоняет,

хлещет спину и живот,
и мурлычет, словно кот.
Листья ласковой «девицы»
гладят ноги, ягодицы.

В чистой баньке ждёт полок.
Свежий веник в кипяток
замочить положит в кадку,
что бы пах он терпко, сладко,

приложив к лицу листвой,
запах девы молодой
ощутит. Плеснёт отвару
в печь на камни – вдоволь пару!

Жар-купель, путь позади…
Крест серебряный к груди,
прилипая, тело жалит.
Белый, чёрный ангел парил?

Всё прошло. Мужик спешит,
взяв подарки от души,
к той, что ждёт и лаской примет,
для него покровы снимет,

лаской нежной опьянит,
всё поймёт и всё простит,
лишь смахнёт с ресницы слёзы.
Скажет он: «Моя, Берёза, –
и в объятиях огня,
ей добавит, – жизнь моя!»