EXODUS LETALIS
Есть башня в позабытой стороне,
от времени на стены пала плесень.
Здесь много ветры сочинили песен,
взяв наудачу каждый по струне.
Здесь вьюга заунывно выть устала,
тут кровля прохудилась и сгнила,
здесь чья-то жизнь свалилась с пьедестала,
Которая кому-нибудь мила.
И солнце проходило мимо,
считая свет разбрасывать за грех.
Я шел наверх. В руке дымилась «Прима».
Холодный камень жег ступни босые,
и плащ заплатанный ничуть не согревал.
Карабкался во тьме. Мечтал о сыне,
И думал – одолеть бы перевал.
Противный ветер дул, пронзительный и нудный,
С которым – рукопашная.
В часу десятом пополудни
увидел башню я.
Она стояла среди острых скал,
плескалось море, черное, как ртуть.
Громадой волн прибой песок лакал
Могучим ревом разрывал мне грудь.
С трудом протискиваясь между валунов,
тащился я. Жуть мой покой крала.
Как вдруг сияньем вещих снов
явились предо мною два крыла.
(Они к плечам были прибиты).
Очки, часы, котомка из резины –
С опухшей рожей мужичок небритый
как будто побывал в гнезде осином.
Он жалок был. Пах чесноком и мятой.
Сказал, что ангел. Попросил дать закурить.
Я дал ему из пачки мятой,
Он в разговор пустился во всю прыть.
Доказывал, что будто может все,
И бегать, и летать, пить водку,
играть в хоккей и то да се…
Ему сказал я: «Вот как?
Пожалуйста, будь добр, помоги:
Устал я. И не ел четыре дня…»
«Утра дождемся, не видать ни зги.
А завтра – рассчитывай на меня».
Чуть свет – мужик уж на ногах,
Почистил крылья, вскипятил воды.
Он пел псалмы о сгинувших богах,
вшей истребляя в недрах бороды.
Еще забота – сразу не взлететь,
Для взлета потребен запас высоты.
Я злой, как день вчерашний,
поплелся с ним на башню.
(Рассчитывали мы успеть до темноты).
Залезли кое-как. Стоим. Курили
одну мы на двоих.
Он крылья сальные расправил
как триптих.
Крикнул: «Цепляйся! Сейчас полетим!»
Я схватился за пятки, покрытые потом.
Он кричал про с божьей мамой интим
И еще про Голгофу что-то.
Полетели! Красив был полет.
Но увы! Тяжело с пассажиром.
Чувствую – ангел носом клюет –
тут уже не до жиру!
Крылья лопнули, отделившись от плеч,
разлетелись по небу в клочья.
Ангел твердил погребальную речь,
нам обоим не мог помочь я.
И с небес прямо в бездну,
совсем безвозмездно
в бездушие вод мы упали.
И в черной пучине
в какой-нибудь год
нас отыщут когда-то едва ли…
11. 08. 2004г.
О СУЖДЕНИЯХ РАЗНЫХ ЛЮДЕЙ ПО ПОВОДУ НЕБЕСНЫХ ТЕЛ
Блажен, кто верит в сказку
лесов, полей, морей.
Блажен, кто жизнь любить хотел –
Носил блаженства маску.
Святое Солнце, обогрей
Толпу белковых тел.

Кому-то жизнь дана в награду,
кому-то – в наказание.
А кто-то счастлив, что живет,
не думая о смерти.
Мне ничего того не надо –
пью «Мукузани» я.
И не понятно, что же вьет
Вития. Хоть померьте!
И не надо мне ни бабы,
и ни этих, и ни тех.
Лучше я в футбол играл бы
за бельгийский «Андерлехт».
Где-то на Мадагаскаре
Солнце пеплом исходило.
Звезды в темноте сверкали
над обсерваторией.
Мысли черные таскали
«Эх, ты, мол, светило!»
Негры с чудо-зеркалами.
Долгая история!
Ну а янки – все буржуи,
на счетах своих висят.
Да и звезд у них, скажу я,
ровно пятьдесят!
Что такое гроздь созвездий
только для японца?
Лучше выведет на шелке
он свои каракули.
Иероглиф есть везде,
а на флаге – Солнце.
И чего на елке
делать ветке сакуры?!
Вот китаец. Не забудь —
родом из Циндао.
Для китайца Млечный путь
все равно, что Дао.
Есть монгол. Он стар и лыс.
(У него две дочки).
Ждет кого-то в гости,
может быть, меня?
В юрте чинно пьет кумыс
Ну а звезды-точки
просто гвозди.
К ним Гэсэр привязал коня.
Мусульманин мудр и крут.
Тащит пулемет в амбар.
Если звезды в небе жгут –
все равно – «Аллах акбар!»
Мексиканец скажет: «Звезды? Знают все мучачос!
Капельки текилы
в безразмерной таре.
Во вселенной святой Петр воет «Кукарачу»,
и весьма не хило шпарит на гитаре».
Ходят всюду тучи. Сотканы из влаги.
Им ходить не лень.
Звезды же для чукчи, – несомненно, ягель.