Глава седьмая

Энергии Рудову придало то обстоятельство, что связавшись по телефону с Батовым, он узнал: отпечатки пальцев на шприце, найденным в квартире мертвой продавщицы, принадлежат Птициной Елене. Впрочем, это еще не доказывало ее вины в убийстве той девушки. Птицына может, к примеру, сказать, что она сделала укол своей подруге по ее же просьбе, думая, что шприц наполнен обычным снотворным. Бокина, мол, решила с собой покончить, не предупредив ее, чем наполнен шприц. И, увидев, что произошло она, мол, испугалась, потому и бросилась в бега. Нет, Птицыну необходимо взять с поличным, а именно, с камеей Раненый гладиатор. Вообще-то, такую дорогую вещь как эта камея иметь при себе опасно. Но женщина есть женщина. Может, Птицыной трудно с ней расстаться даже на время.
Казгория встретила Сашу жарким солнцем и теплым влажным воздухом, в котором перемешались запахи близлежащих лесистых гор, раскаленного асфальта и кисловатого овечьего сыра. Он шел по узкой каменной улочке, обдумывая ход дальнейших действий. Главное, он уже здесь, а все остальное добавится. «Под лежачий камень, каберне не потечет», — с улыбкой подумал он, уловив в воздухе еще и запахи фруктового вина.
На углу улицы он увидел нескольких мужчин, которые спускались по крутой лесенке в какой-то подвал. Надпись над козырьком входа в этот подвал гласила: Кавказские вина. Во рту у Рудова пересохло, и он решил спуститься туда тоже. «Вино не водка, — пошутил он про себя, — много не выпьешь».
В небольшом помещении было прохладно, уютно. За столами, уставленными бутылками, сидели одни мужчины – в основном кавказцы. Их громкий и веселый говор свидетельствовал о непринужденной здесь обстановке. Саша купил бутылку вина, взял стакан и присел за свободный столик в самом углу заведения. Не успел он выпить первый стакан, как к нему за стол уселся один мужичок славянской внешности. Был он небритый, да и весь вид у него был какой-то помятый, как у бомжа.
— Вино в этом духане дрянь, — вздохнул он. – Вот на Маркизских островах я пил приличные напитки. Анжелику, мускатель…. А уж абсента отведал, сколько душе было угодно!
Саша положил на стол деньги.
— Возьми пару штук.
Мужичок с радостью поспешил к стойке. Вернулся и, осушив залпом бутылку, сказал повеселевшим голосом:
— Как говорится, на безрыбье.… Да, я не представился. Василий Петрович Родинцов, капитан дальнего плавания. Правда, бывший капитан, — взгляд у него на секунду потускнел.
Захмелев, он через пьяную счастливую слезу рассказывал о дальних странах, где в каждом порту его ждала смуглая красавица с припасенной для него бутылкой рома.
Саша слушал его безразлично, думая о своем. Вдруг ему пришла в голову мысль спросить у этого забулдыги о некоем Большом Махмуде дальнобойщике. Но Василий о таком не слышал. Зато когда в подвал вошли двое молодых кавказцев, он кивнул на них:
— У этих спроси, эти все и всех знают.
При появлении этих двоих в помещении сразу стало тише. Люди, сидевшие за столом у стойки бара, поднялись, уступив им свои места. Те вели себя как-то развязно. Усевшись с вытянутыми ногами, небрежно потребовали вина. Перед ними тут же появились две запотевшие бутылки.
— Э, капитан, — крикнул один из них, насмешливо глядя на Василия, — ты еще не под столом?
— Крысы, — проворчал себе под нос Родинцов и, наполнив стакан, залпом выпил.
Рудов решил воспользоваться его советом. Подошел к тем двоим.
— Разрешите?
— Давай, — вальяжно сказал один, неохотно убрав ноги.
— А ты кто? – спросил другой.
— Посол дружбы, — улыбнулся Саша, сев за стол. – Жара на улице. А у вас винцо холодненькое… может, за отдельную плату? – он повернулся к бармену. – И мне такого же!
Тот посмотрел на двоих. Они снисходительно кивнули и налили ему из своей бутылки.
— Пей, посол.
Саша пригубил. Вино было очень вкусное, сладковатое с приятной горчинкой.
— Всегда мечтал побывать в Казгории. Я всегда знал, что могучие горы рождают могучий дух.
Парни улыбнулись.
— Давай знакомиться, посол дружбы.