Следующими значились «деликатные истерики» Марии Наклейщиковой, в которых она обнажается и прямом, и в переносном смысле этого слова.  С текстами Машук я уже немного знаком по сайту Проза.ру. И склонен согласиться с Сергеем Шаповаловым, утверждающим, что Маша – одна из лучших новеллисток «Молодого Петербурга». Она с первых же строк подкупает открытостью, искренностью и какой-то свойственной ей детской непосредственностью и верою в чудо. Но, вот, язык, обыкновенный литературный язык, оставляет желать лучшего. Споткнулся я прямо у входа о «Тогда он жил на втором этаже, как и я. Только в разных районах». Дальше – больше. Я не буду углубляться, приведу лишь ещё один пример: «Игорь выпил виски из домашнего бара и аккуратно вернул бутылку». Подобных казусов по тексту довольно-таки много. И я не буду акцентироваться на них не только в Машиных произведениях, но и в произведениях других авторов. И не потому, что, чаще всего это дело неблагодарное, а просто потому, что эта статья не резиновая и всего уместить не может.

Но каждому автору надо отдавать себе отчёт, что редактирование их произведений не проводится не потому, что они так безупречно пишут, а потому что это большой титанический труд, и проводить эту работу на данном этапе некому. (Хотя, надо уже помаленьку начинать). Непосредственно Марии в личных разговорах я уже советовал взять пару-тройку своих произведений и к Анатолию Ивановичу, который абсолютно бесплатно и совершенно бескорыстно сделает такой разбор её произведениям, что поначалу даже станет немного кисло. Но оно без сомнения будет того стоить.

«Деликатная хирургия» меня как-то не впечатлила. У автора есть гораздо более сильные и интересные вещи. Такие, как «Небо Финляндии», «Нло и колхозница», «Ватрушки с корицей» и др. В этом же её произведении мне многое кажется притянутым за уши. Впрочем, это же истерики, в конце концов. А я них мало что понимаю.

И ещё.

Я бы рекомендовал Машук попробовать себя в эротической прозе.

Следующий рассказ тоже женский. Юлия Вереск «Лицом к проходящему поезду» повествует о «погребенной под саркофагом разочарований, но безудержно распахнутой в ночь» душе, забавляющейся в двенадцать часов ночи в сети диалогами с задницей. Обычное лелеяние своего одиночества и программирование его на дальнейшую свою жизнь, попутно, как бы вскользь, запугивая окружающих возможностью суицида.

Хорошо, что короткий.

Миниатюра Якова Сычикова «Золотой червонец» ещё короче, и укладывается в два десятка предложений, большинство из которых начинаются на «И».

Сумбурное начало «Колеса на воде» Дарьяны Антиповой напомнило песенку со словами “А пойдёмте к Элис!” и настораживало, что так пойдёт и дальше – где у кого родинка, и кто кому стучал в группу. Мечущиеся мысли… кайфы… В голову заглянула, стыдливо улыбаясь, трусливая мыслишка проскочить сей опус, но по инерции ещё продолжал читать, и не заметил, как втянулся. Зажил жизнью персонажей, окунулся в свою юность. Лишний раз убедился, что ничего в жизни не меняется, меняемся только лишь мы сами. Меняемся, не замечая того, что взрослеем и начинаем вести себя так же, как когда-то вели себя наши родители по отношению к нам.

Тогда, в той далёкой юности, после очередной размолвки с предками, клялись себе, что, уж, мы-то будем совсем другими родителями, и свято верили в это.

«Раньше всегда, даже в самые тяжелые дни, было внутри меня ощущение праздника. И где бы я ни появлялась, начинались приключения. А сейчас улыбаться становится всё тяжелее. …Оставьте меня одну. Не оставляйте меня в покое…» ещё пытается сопротивляться своему взрослению героиня. Но уже появляется «…Снять бы пальто под снегом и сидеть долго-долго под фонарём», и следом подкатывает «…Хорошо, что мы больше не вместе. Так тише, безветренней».