ПРОЛОГ
Из ниже сказанного,
Не вразумите смысла!
Ведь не к лицу столь юным,
Искать в словах истину других!
И после, не испытай обид,
Ведь трудным станет путь,
Идущего в сознаниях иных!
Поэты и писаки,
Схватившись намертво за перья и черниль,
Без страха выложив на стол весь стыд,
Листов бумажных — белый, чистый вид!
Готовы слов безВЕСных,
Сложить не меньше сотни миль!
Рука при свете свеч,
Проказой мысли движима,
Он болен!
Слогов незримая картечь,
От ясности пустых умов,
Как о незримый щит,
Отражена, а значит и из строк уволена!
Вот бред, не ставит мысль,
Не ложиться ритм!
И где мне одержимому,
Найти запал,
Для пороха бездушных рифм!!!
Поэты и Писаки.
Мы дохнем, как дворовые собаки….
ЭПИЛОГ
Коль веришь нам,
Так откажись от Бога, от себя, и от семьи!
Мы впишем в твою душу новую породу!
И новый мир!
Ты будешь жить в нём год от году,
Пока не станешь, как и мы-
-вот, истина чернильного народа!
Я к вам пишу, а вы непонимэ
(без прологов и эпилогов)
Я к вам пишу,
А вы непонимэ,
Что я, познавший истину в вине…
Точнее, в двух… нет… в четырёх бутылках…
Сейчас сознанием размажу вам в лицо…
А ты, вцепившись в кресельный периль,
Внимай потоку слов моих чуДЕСТных,
Следи за рук моим недвижимым картечь…
Проказы мыслей мне уже не уберечь.
Я выложу на стол перед тобой свой стыд…
Пусть у него не очень чистый вид,
И он никак не связан с ритмом…
Да и с поэзией никак не связан…
Неважно, что почти без ритмом…
Четыре по ноль семь портвейна
Меня толкают отлучить тебя от Бога.
Уверовав в мой стыд и бред,
Ты станешь частью СТЫДного народа.
Ты окунешься в графоманклоаку,
И сдохнешь, как дворовая собака.
Как-то местами не по-русски. Черниль — это что за зверь, к примеру?
Не вразумите смысла!
Или вот это как понимать?
В общем то реально, я в этом произведении смысла никак не вразумю