Музыка – это самое сложное из искусств, оно ровно на столько сложнее танца, театра и живописи, насколько зрение и движение превалирует над слухом в человеческой деятельности. Я абсолютно уверен, что вы сможете нарисовать цветок, сможете описать его словами, если поднапряжетесь, и даже хорошенько раскорячившись, сможете изобразить телом лепесточки и стебель. А вот опишите ка вы гербер в пьеске, разумеется, я о музыкальной, какой должен быть темп, allegro molto или lento? Используете фагот или гобой? Пианино? Гитару?! Позволю себе улыбнуться, что за банальность, надеюсь, вы меня поняли, все не так просто. И это говоря о цветке, а если вам надо описать луг по которому вы бегали малышом, коров, которых пасли с дедом и то самое дерево из-за падения с которого вы немного хромаете всю жизнь? Что делать, если вам надо описать детство? А если подростковый период? Если взрослую жизнь? Старость? Довольно таки метафорические понятия, хотя мне кажется, танцор бы и тут выкрутился, ох уж эти самовлюбленнее кривляки, люблю балет, пара месяцев и все готово, и это при особо серьезном отношении, когда много конкурентов, а у меня вот ушло 25 лет, повторюсь, все не так просто.

Мне даже показалось, что я немного оправдываю свою нерасторопность. Моя 9 симфония, мой эпохальный труд, а будучи лучшим композитором этой планеты, я могу так говорить, так вот воистину с каждым удачным произведением мою симфонию становится все сложнее и сложнее писать, да и попросту все надоедает, обращаешься к жизни к семье, свадьбы детей, смерть жены, рождение внуков, и прочее и прочее, потом дописываешь последний такт, пролистываешь наброски назад и понимаешь что прошло 25 лет… Само собой разумеется этот мой труд стоит бешеных денег и мой представитель с нетерпением ждет рукописи, ну что ж, еще пара ступеней и дело сделано.

Милая девушка в приемной сказала, что меня давно ждут, товарищ Пийев был как всегда приветлив, как и во все те разы когда он звонил мне и как бы невзначай спрашивал о моем произведении, он поистине женатый на работе человек, и это меня немного пугает, потому как его работа это я.

1 час спустя.

Дело сделано, мой дар возложен на алтарь человечества, вся моя жизнь все ее смыслы, что я понял за 77 лет, все самое доброе и светлое, что я хочу воспитать в человеке, все на своем месте,

вся

моя

жизнь.

И это довольно не просто осознавать, спотыкаясь у стола женщины секретаря я снова вспоминаю то дерево, вспоминаю слова моего деда о женщинах, моего отца, которого видел всего пару раз, теперь вспоминаю моих детей, для которых, уж поверьте, да и у вас нет выхода, я был отличным отцом, Кали я подарил на 17 лет Ролс Ройс, Лютиции дом на свадьбу, Кириллу утешительный приз, когда он не выиграл какую то там свою литературную премию сменил имя и принял постриг, я подарил большое подношение для его монастыря, и все эти воспоминания подводят нас к ней, к Анне, моей любимой, дорогой жене, она всегда была так добра и мила, соглашалась со всеми именами для детей что придумывал я, молча слушала мои разглагольствования о смыслах, перед тем как начну играть новое произведение, ах, Аня, когда у меня был приступ, ты так же бегала вкруг меня, как и все эти люди.

Постойте, неужели я умираю…

Да, моя рассудительность может показаться странной, но я уже довольно стар, к тому же, сочиняя музыку, мне часто приходилось уходить глубоко в себя и мыслить на краю вселенских потоков, да и умираю я уже не в первый раз.

Что это? Похоже, в нос мне запихивают нашатырь, ненавижу нашатырь.

В любом случае мое главное сочинение написано, оно сдано в печать, там указанно мое имя, а права на все мои заработки записаны в завещание на моих детей, я готов.

Как там у Грига? (проигрывает в голове смерть Озе). Ох уж этот Пер Гюнт, его родная Норвегия в которой я был год назад, фьорды, тролли, божественная песня Анны, а как он путешествовал по Египту, некогда там не был.