Урока географии в тот день не было, вместо этого пришла литераторша Галина Ефимовна и читала вслух «Евгения Онегина». Громко читала. Каждое слово отдавалось в Марининой голове. А голова болела, так болела, что ненавидела Марина в эту минуту и Нину Ефимовну, и противного Онегина, а вместе с ними и автора романа. Сидели тихо: Ефимовну побаивались за острый язык и привычку вывалить на нарушителя тишины тонну неприятных сведений о нескольких поколениях предков провинившегося. От этого мощного, мутного потока несчастный сжимался, затихал и навсегда оставлял попытки баловаться на уроках литературы.
В чем потом ходил в школу Сергей Ильич, Марина не помнила, только через пару недель он появился в классе в новом костюме, на этот раз сером. Олашка опять шептала гаденько:
— Матка, наверно, несчастному сынулечке-пидагогу с пенсии деньжонок подкинула! Чисто жених во фраке! И галстук есть!
И опять класс веселился, потому что о дырке на штанах знала уже вся школа. А Сергей Ильич, пытаясь казаться невозмутимым, начал урок географии. Так и доходил до самого своего отъезда в этом сером костюме. В нем был на выпускном, в нем, наверное, и уехал.

2.
Впервые о Сергее Ильиче Марина вспомнила только лет через двадцать после школы. Тем летом она одна, без семьи, приехала в отпуск к матери в родную деревню. Мать нарадоваться не могла, суетилась, спрашивала дочь, рассказывала сама. Накрыла стол, угощая желанную гостью домашним:
— Попобуй-ка, Маринушка, свежепросольных огурчиков! Хрустящие, в пупырышках, сами в рот просятся. А вот компоту тебе наварила из ирги!
— Что за ирга такая, мам? – удивилась Марина.
— Дак Сергей Ильич, учитель твой, привез из Лысьвы, я и посадила куст попробовать. Уж несколько лет ягоды снимаю.
Компот был терпковатый, ароматный, очень вкусный.
— Не знала, что учитель тебе саженцы привозил.
— Не только саженцы. Тогда ведь время тихое было, но голодное. Не достать и за большие деньги в деревне ничего. Всё по талонам. Раз я Сергею Ильичу комбижиру дала, картошку жарить. А он потом повез старшеклассников по путевке на Украину, и я попросила шампуня привезти, денег дала. Приехал он и бежит к нам домой. Пятнадцать бутылок шампуня на стол выкладывает, на все деньги накупил. Нам на два года мыться хватило. Как и дотащил-то он, горюшко, ведь вся деревня ему заказов надавала. Безотказный такой был. Ты знала, Маринушка, что он большую часть своей зарплаты домой отсылал? Там у него брат был, инвалид лежачий. Так Сергей Ильич, как мог, старался родителям и брату помогать.
Марина молчала, пораженная. Так вот почему был всего один костюм на несколько лет! А они… они вели себя, как последние подлецы. Господи, стыдно-то как, как же стыдно-то! Ведь из-за них, молодых дураков, и уехал учитель… Не только уехал, но и в профессии своей разочаровался… Что же делать теперь? Найти его? Пусть поздно, но прощения попросить за глупость свою, за издевательства, непонимание. Он простит, Сергей Ильич, обязательно простит, ведь он такой добрый. Как только найти его теперь?
Хриплым от волнения голосом Марина спросила мать:
— А что, о Сергее Ильиче не слышно ничего?
— Нет, дочка, как уехал, не слыхала больше о нем. Хотя, постой-ка, вроде он нашему соседу бывшему, Олежке Толмачеву, писал. Помнишь Олега-то?
— Конечно, он на класс младше учился.
— Они ведь с Сергеем Ильичом всё на рыбалку вместе на Свидь ездили. Каждый выходной на велосипедах за 10 километров не ленились кататься. Олег недалеко живет, в Казакове. Если интересно тебе, позвони и спроси. Может, знает чего об учителе.
Вечером Марина смотрела свой школьный альбом. Вот она с Жоржем Зиминым. Смешное фото. Их снимали для Доски почета, а получилась прямо семейная фотография: Маринка сидит, а Жорж стоит за спинкой стула, лица у обоих напряженные. Если бы Жорж руки ей на плечи положил, точно бы семейное фото было!