Из окна бара Фабио вся долина маленького южного итальянского городка Йопполо, как на ладони: от старой Нормандской башни до маяка Кокоринеллы.
Если скосить глаз немного влево, то виден двор синьора Чезарио и все его 12 куриц: восемь чёрных, 4 пегих, но с чёрными хвостами и один роскошный рыжий петух Пеппи. Пеппи выхаживает царственной походкой среди своих наседок, как гламурный историк моды Васильев на выездных европейских сессиях, среди «своих курочек» — дам московского истеблишмента.
Если скосить глаз немного вправо, то видна луговина, вся в жёлтых дроках, из которого в розово-голубых шапках торчат чёрные корявые стволы цветущего миндаля и персика и, за ними — вилла синьора Франко.
На втором этаже виллы синьора Франко, супружеская спальня синьора Франко.
Перед окном спальни, туда-сюда, прохаживается жена синьора Франко, прекрасная Клементина.
В одном белье.
И примеряет одно платье за другим.
Бесконечно.
У Клементины этих платьев — целый шкаф.
Все посетители бара знают их наперечёт.
Если помахать рукой прекрасной синьоре, она надует губки и с деланной досадой задвинет шторы.
Все посетители бара знают это.
Но ненадолго.
Синьоре Клементине скучно: шторы снова раздвинуты.
Если посмотреть прямо перед собой, туда:
за черепичные крыши утопающие в оливах вилл, прилепившихся к склону горы Монтепоро;
за туманное в это зимнее время года Тирренское море;
за голубое диковинное тело Большой Рыбины Сицилии;
за иссини белую, торчащую на её спине в облаках, как сахарная голова в сером крафте в его детстве в витрине бакалейного отдела Елисеевского, пирамиду Этны. То над вершиной горы чётко виден глаз, как на купюре достоинством в доллар. И, еле видная надпись по небу: — «In GOT WE TRUST» (На Бога уповаем.) Если приглядеться.
И если ещё приглядеться, то виден и Сам Старик, в элегантном чёрном костюме, пенсне, с набриолиненными волосами, сидящий в продавленном викторианском кресле. Кресло точь-в-точь, как в мраморной гостиной старого синьора Векио, вечного мэра и синдако городка Йопполо. За витой спинкой подлинники картин и пожелтевшие фото, на которых молодой мэр мчится на изящном спортивном Bianchi в обтягивающем трико по серпантинам своей любимой Калабрии. Навечно.
Сам Господь отчего-то сильно смахивает на постаревшего к последней серии «Крестного отца» Роберта Де Ниро. Так, кажется….
Старик перелистывает свежий номер «TUTTOSPORT». Ту самую, что каждое утро заказывает в свой бар лукавый Фабио, но почему-то не выкладывает бесплатно на столик, как заведено в Италии, а продаёт желающим по полтора евро за номер.
Старик переворачивает страницу и печально вздыхает. Ещё бы: с его ракурса ему не видно окно прекрасной Клементины.
Я стою у окна и смотрю на сидящего в кресле. Мне каждый раз хочется спросить Его о чём-то важном. Ну, вроде того:
— «Господи, как это у тебя всё обустроено?»
Или:
— «А как у этих чёртовых чёрных куриц получаются белые яйца?»
Но я почему-то не спрашиваю и только глупо таращусь: то на чёрных кудахчущих кур, то на Клементину в очередном платье.
Старик вздыхает и с улыбкой, с хрустом переворачивает страницу газеты: похоже, всё идёт как надо.
Как-то, вот, вообще без оценок и комментариев оставили. Может, это от того, что я не уследил при выпуске произведения на сайт и не поместил его в раздел «проза»….
Не беда, Господин Редактор! Бывает жизнь проходит, а на бетонной чушке только дата рождения, тире, и дата смерти. Стоишь, репу чешешь и думаешь: — «Блин, как это я так не уследил…» И рядом такие же…
Я два дня собирался откомментировать, но впопыхах мимо пробегал.
Это замечательная вещь. Предложите её и «Девочку и джелато» в «Сорок пятую параллель», в рубрику «Новый Монтень» — самое то.
За что тут зацепился. Не за орфографию. Стилистически царапнуло.
> Если помахать рукой прекрасной синьоре, она надует губки и с деланной досадой задвинет шторы.
> Все посетители бара знают это.
> Но ненадолго.
Понимаю, о чём, но читается «посетители знают, но ненадолго». Поменять бы строки местами.
> То над вершиной горы чётко виден глаз,
Я в принципе хорошо отношусь к неполным предложениям, если они несут законченную мысль и нормально ложатся в контекст. А тут режет глаз. Возможно, с непривычки.
Опять же понятно, зачем предыдущее предложение закончено — и так длинно, «если» уже в невообразимой дали, продолжение породит вообще монстра. Короче, я бы поставил не точку, а многоточие, и фразу начал бы с «Если на всё это посмотреть,». И с новой строки, чтобы с последним пунктом перечисления не сливалось.
Безумный вариант:
за иссиня-белую, торчащую на её спине в облаках, как сахарная голова в сером крафте в его детстве в витрине бакалейного отдела Елисеевского, пирамиду Этны…
…то над вершиной горы чётко виден глаз
Перевели дыхание и заканчиваем мысль.
Пристальный взгляд породил ещё один вопрос: «его» — это про кого? Вряд ли про синьора Франко.
Ещё царапнуло:
> На втором этаже виллы синьора Франко, супружеская спальня синьора Франко.
С учётом предыдущей и последующей фраз упоминаний синьора Франко сильно много. На эту фразу вполне достаточно одного.
Игорь, СПАСИБО! И за интерес к тексту и за безусловно дельные и профессиональные замечания. Кажется я реально скоро начну вылизывать тексты. Спасибо еще раз. Ваш Александр.
С «и» много предложений начинается.
Я бы сказала, что это зарисовка.
Что странно, но не хочется продолжения сюжета.
Обычно, если увлекает, то хочется узнать: а что дальше.