«Лики творчества»
Продолжение
Глава XYI
Т.Г.Шевченко

Автор: Михаил Караванский

С другой тетрадкою заветной
Не расставался он тогда.
И мысли выстраданные чаще
В родное слово облекал
И гневный вирш его палящий
Вниманье многих привлекал.
И кисть художника сдружилась
С остро заточенным пером,
Еще тетрадка появилась
В ряду пока что во втором.
И вот- возможность появилась
На Украине побывать.
Мечта, что в мыслях лишь роилась,
Покоя стала не давать.
И, наконец, осуществилась.
Он видеть мог все то, что снилось
И что повергло вновь в печаль
При виде братьев изнуренных,
Сестры не меньше измождённой
Судьбою к рабству осужденных,
И нет просвета в том на жаль.
Свою беспомощность пред ними
Он с болью в сердце ощутил,-
Не мог свободу дать родимым,
Не мог, хоть выбился из сил
Под впечатлением от встречи.
Земных красот не замечал,
Понурив голову и плечи
Себя он в мыслях уличал,
Что нет в душе давно смиренья,-
Теперь влечет к борьбе стремленье
Его «Кобзарь» ту мысль венчал!
Его стихи уже как песни
Водою вешней разлились,
Одна другой была прелестней,-
Мечты частично всё ж сбылись!
Кирилл- Мефодиево братство*)
Он с интересом посещал
И крепостничество, как рабство
В речах он страстно обличал.
Но вскоре жертвою доноса
Все стали «братчики» легко
Нависла явная угроза
От места жительства надолго
Вдруг оказаться далеко.
Что ждало их?- Не знали толком.
И без суда по повеленью
«Непогрешимого» царя
В одно из дальних укреплений
На пограничном рубеже
Был сослан автор «Кобзаря»,
Где ждал его мундир солдата.
Такой была его расплата,
Тавром отбитая в душе.
Запрет писать и рисовать
Был продолженьем этой пытки.
Могли к тому же наказать
При виде слабой в том попытки.
Не год, не два, а десять лет
Муштру солдатскую терпел он.
Художник классный и Поэт
Не мог благим заняться делом.
Не мысля жизни в думах праздных
Чтоб скрасить дни однообразны
Творил тайком, презрев запрет
И не один живой портрет
Друзей в казарме появился.
И каждый искренне дивился,
Трудом добился послабленья
Надзора, даже проявленья
Доброжелательства к себе.
Его большая одаренность,
К тому ж к общительности склонность
Сыграли роль в его судьбе.
Из жизни многие картины
Пером и кистью рисовал
И образ яркий «Катерины»
К тому все чаще призывал.
Мечты угасли о свободе,
Теперь её уже не ждал
И отдавался весь работе,-
О ней лишь думал и мечтал.

Судьба Шевченка волновала
Его всех истинных друзей,
А было их не так уж мало
В империи Российской всей,
Они его не забывали
В силках казарменных тенёт.
Без их поддержки он едва ли
Сумел бы вынести весь гнёт.
И вдруг казарму взбудоражил
Надежды светлый яркий луч
Хотя и был обезображен
Частично тенью мрачных туч:
Слух об отставке столь желанный
Среди солдат все нарастал.
И день, быть может самый главный
В их жизни все- таки настал.
Солдат, чей возраст был критичный
И тяжело давно больных,
Чей вид был явно неприличный
В строю смущавший остальных,
Однажды утром объявили
Солдат всех список отставных.
И слёзы радости здесь были
Или без чувств снесли иных.
Смешался строй, но потрясённый
Шевченко продолжал стоять:
Неужто он уже свободный,
Или казарма ждёт опять?!
Друзья Поэта поздравляли,
Он еле слышно отвечал,
И сознавал тогда едва ли,
Что этот день весь означал.
И в ожиданьи документов
Тянулись дни, как те года…
И всё ж дождался он момента,
Чтоб форт покинуть навсегда.
И вот, на парусной лохани
(Шаланду кто-то так назвал)
Рискнул доплыть до Астрахани,
Где парусник не раз бывал.
Шаланда шла довольно ходко
Вблизи прибрежной полосы
И обогнать сумела лодку,
Что шла под парусом косым.
Поэт часами безмятежно
Мог бы на палубе лежать,
Но славу кормчего успешно
В короткий срок сумел стяжать.
Шаланда справилась с заданьем
И завершила переход
От форта вплоть до Астрахани,
Чтоб пересесть на пароход
И плыть до Нижнего**) по Волге,
Путь предстоял довольно долгий,
К тому ж теченью супротив.
Судьба к нему благоволила,