Цедишь воду по капле, щерясь бескровным ртом….
Кто ты такая? Где твой потерянный дом?

В лужи стекает багровый закат. Солнце стареет.
Выстроен в ряд строгий отряд фонарей.

Птицы парят. До ноября, до холодов
Прошлое спрячь монеткой в ладонь – больше никто –

Об этом нельзя, будто б и впрямь кто подсказал,
Что иначе никак. Смотришь назад: не спящий вокзал –

Огонёк ночника. Весь платок в узелках – в память о том,
Как глубока лета река, но всё на потом –

До ноября, до ледяных лютых ветров,
Где щёки горят, где звёздную рябь крутит со всех сторон,

А грудь то вздымается, то опадает: «море волнуется, раз»,
Где крупные хлопья ложатся, не тая, на мутные тени у глаз.

И от угла затонувшей во тьме улицы сеет снег.
Земли не касаясь, мчится твой всадник на белом как мел коне –

Бледный твой принц, твой суперприз в отвязной лихой игре:
Ставка больше, чем жизнь… Холод. Шуршит грязного платья креп.

И тéла не греют ни ворох тряпья, ни мысли о том,
Что скоро уйдёт сиять среди звёзд самой дикой звездой

Твоя, что летела в поисках счастья – хватала, несла на руках –
А теперь до креста через горнюю гать тропку мостит в снегах.

И белая вьюга баюкает всех бесприютных Детей Декабря.
И стелется пухом – теплó и бездонно – небо пропавших зря.

И огоньком далёких окóн ноет в остывшей ладони
Небо влюблённых, шальных и рисковых –
Становится Небом Бездомных…