– «Норма № 4 основного суточного пехотного пайка. По этой норме снабжаются военнослужащие, проходящие службу в районах с нормальным климатом и благополучной эпидемиологической обстановкой по клещевому энцефалиту. Суточная норма, в граммах: хлеб из муки 2-го сорта ржаной – 600 г, мясо – 150 г, рыба – 125 г, мука подболточная – 20 г, соль – 10 г, овощи – картофель – 600 г, лук репчатый – 15 г, зелень (огурцы) – 150 г, морковь – 100 г, чай – 1, 5 г, соя-кабуль – 5 г. Дополнительно к этой норме выдается противоцинготный паек № 2…» Слушай, Шестеренке, а что такое соя-кабуль?
– Не морочь мне голову своей интендантской бредятиной! Мы по какой норме снабжаемся? По засранской мы норме снабжаемся! Глянь на себя и меня – из сортира не вылезаем, дошли совсем, кожа да кости! Гнилая картошка, мясо только в твоей книжке, а рыба… Господи, ты видел эту рыбу?! Вели папе римскому не носить перстень рыбака, когда у нас такая рыба!
Тут в дверях возникла заспанная физиономия Шпрингера, а следом в казарму зашел и он сам, в помятом мундире без верхней пуговицы, стоптанных сапогах и криво сидящей на обросшей голове фуражке.
– Смиррно, канальи, когда старший по званию входит! (Шестеренке и Штукатурке даже не вздрогнули). Кто тут осмелился без команды говорить про папу?!
– Господин унтер-лейтенант, про папу ничего такого… предосудительного, – начал оправдываться Штукатурке, – это, значит, глава католической церкви!
– Шестеренке, доложите, чем занят личный состав в свободное от несения службы время?
Унтер-лейтенант был уже и сам не рад, что затеял разговор о религии.
– Личный состав, господин унтер-лейтенант, занят изучением норм довольствия военнослужащих Императорской армии!
Шпрингер потребовал показать книгу, которую Штукатурке прятал под подушку (оба молодца так и не встали с коек).
– Так, так, действительно! – Шпрингер брезгливо взял книгу двумя пальцами. – О чем тут?
– О сое-кабуль, господин унтер-лейтенант! Она входит в рацион! – заорали оба штаб сержанта в один голос.
– Вольно, мерзавцы! Сегодня привезут пожрать и деньги!
– Рады стараться, господин унтер-лейтенант! – по такому случаю оба военнослужащих вскочили. – Да здравствует государь Император!
– Сегодня, олухи, после ужина ко мне! Перекинемся в картишки! Кто продует, тот пойдет в город за выпивкой! Приказ четкий?
– Так точно, господин унтер-лейтенант!
В дверь кто-то требовательно постучал.
– Что-то быстро приехали, – пожал плечами Шпрингер. – Войдите, открыто!
Вошел запыленный Райтер и, ошалев от изумления, вопросительно посмотрел на Шпрингера. Райтер был в чине майора, но это не произвело никакого впечатления ни на кого.
– Господин майор! Тринадцатая секретная Е. И. В. база «Предгорье» к бою и походу, ммм, не готова!
– Ты пожрать привез? – поднял голову со своей подушки Шестеренке. – Сегодня день получки и жратвы!
Майор не удостоил его ответом. Внутри его все кипело. Нестерпимо хотелось есть и домой, да ответственное дело не терпело отлагательств.
– Господин унтер-лейтенант. Примите и распишитесь в получении! – с этими словами Райтер вручил пакет Шпрингеру.
Шпрингер сломал печати, достал бледно-розовый листок бумаги с подписью премьер-министра, и присвистнул:
– Хорошенькое дело! Иди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что! Господа штаб-сержанты, вы слушали что-нибудь про лесного кота?
Оба интенсивно замахали гривами – не знаем!
– Господин унтер-лейтенант, спросите его – он знает, что такое соя-кабуль? – проговорил Штукатурке. – Не знает? Вот и мы ни про какого кота не знаем, и знать не хотим!
И отвернулся к стенке.
Самообладание начало покидать Шпрингера, и он едва не швырнул листок в лицо Райтеру.
– У меня личный состав второй день не получает горячей пищи! Денег нет, обмундирование изношено (показал торчащие нитки вместо пуговицы), обувь прохудилась! Шестеренке, покажи!
Шестеренке охотно протянул ногу в дырявом сапоге.