Силой взял с меня слово – молчать.
Было налито горькое что-то – хлебать.
Подчинил: села на табурет – как мул.
Ты устаканился рядом – сутул.

И твои фразы-метели взлетели;
Руки воздух как будто тягали.
Мысли-флигели тут же замешивали,
Тяжёлым весом весь толк наделяя.

Меж пальцев будто черная кошка промчала:
Не ютятся в кулак – растопырились.
Были б юными, черта с два удивило бы.
А тут взрослый вроде,
Но инсценируешь звёзды ладонями.

Пальцы выставлены, как антенной прикинулись.
В разные стороны, в поисках слов.
Сколько целей наверно,
Стоит за всем за этим выступлением.

Мы сто лет абсурд этот
Удостаиваем грациозным названием.
Но не любовь это.
От самих себя трусливо утаиваем
Нищету вместе нажитого. Ничего мы не стоим,
Если не сказать друг другу об этом.

И вот т сел. Примкнули к коленям ладони.
И возле
Даже пылинки угомонились.
И лишь об нёбу язык притоптывал
Как в камине шепчут мантры поленья.

Такая минута, если она чистых кровей,
Должна дережировать всем отступление.
Но неужели мы те
Два бездарных актера, чья непрописанная роль
Просто потворствует желанию
Являться кем-то присвоенной?

Нет чести в этом. Исчерпаны твои слова-антресоли.
И ты взметнул ножи:
«Давай разбежимся».
Предложение, от которого очень хочется отказаться.

16 букв, 16 звуков, и 2 слова.
Заключены в моей голове
В камере режима строгого лет на 50.
И повод мстить тебе теперь суров. Меня одобрит Бог.
Ведь это вовсе не те три слова.
Это вовсе не та душещипательная троечка.
Это – меньше трёх.

Принято. Оценка эксперта:  23 балла.