Жизнь бренна, потому что вечна, и только смерть придает ей ценность…
(с) Юрий Тубольцев

Все птицы, которые опираются на воздух — безмозглые воздушные шарики, говорила курица.
(с) Юрий Тубольцев

Не всё подъемно даже с умом, но всё подъемно в уме…
(с) Юрий Тубольцев

У Буратины все поНОСтоящему…
(с) Юрий Тубольцев

В какую бы историю ты ни попал — усугуби ее, ибо у каждой истории есть потенциал…
(с) Юрий Тубольцев

Если ты попал в точку там, где точки нет — там скоро появится многоточие…
(с) Юрий Тубольцев

— Жизнь — это вечное совращение.
(с) Юрий Тубольцев

Не стремись перевести из тонкой в грубую, вонючую, гадкую, тошнотворную, тленную материю свою фантазию — она превратится в бессмысленную тяжесть, и сплющит твой мозг, и ты навсегда останешься без фантазий.
(с) Юрий Тубольцев

Казалось, они бредут так совсем недавно. Это было странно, потому что они прошли уже бесконечное число шагов, меряя ими аккуратной величины отрезки дороги, до неузнаваемости похожие друг на друга. Каждый такой отрезок заканчивался поперечной разделительной полосой, которую они всё ещё с сожалением, но уже смелее перешагивали. И тогда целью пути становилась следующая полоса, и они стремились к ней, одинаково страшась остаться перед чертой и перешагнуть её. По обочинам чаще тянулся лес, хотя попадались и придорожные закусочные, и автостоянки, освещённые фарами спящих фур.
— Мама, а в прошлый раз мы сюда заходили! — заканючил мальчик, когда они миновали сонный продуктовый магазинчик, попадавшийся им уже не раз на пройденных участках дороги.
— Нам некогда, — огрызнулась мать, дав сыну повод для расчётливых рыданий. Тихая рыжеволосая девушка тут же успокоила брата, сунув ему бутерброд из своего рюкзачка.
Отец шёл молча, полностью игнорируя семейные пререкания, всем своим хмурым видом сосредоточившись на дороге. Иногда ему мечталось о том, как было бы легко шагать одному, зарабатывать деньги почасовой работой и тратить их в тот же вечер в тёплой компании дальнобойщиков и дорожных проституток. Он мог бы и не развлекаться, а купить билет на автобус, и ехать в нём, ликуя при виде бредущих пешеходов. Изредка он бросал бы им в окно монетки и наблюдал, как они кидаются за деньгами, тщетно пытаясь не дать им скатиться с обочины в траву.
Но это были мысли, недостойные главы семейства, поэтому он продолжал идти, впившись глазами в привычный асфальт и стараясь не мечтать. Рядом практично вышагивала его жена. Ему ещё повезло, думал он, что большую часть их скарба тащит она. Он мельком взглянул на жену. Несмотря на измождённое лицо, морщины, стекающий в глаза пот, она казалась странно энергичной и умудрялась нести втрое больше чемоданов, чем он. Да ещё все заботы о детях также ложились на её плечи.
Дети. Что они понимают, эти дети. Младший и идти-то толком не хочет, готов каждую травинку у обочины разглядывать, с каждым бурундуком сюсюкать, с каждой шишкой играть. Ничего, радуйся дороге, малец, пока руки свободны и спине легко, а подрастёшь — папа передаст тебе тяжёлые фамильные чемоданы. Сначала один, потом другой… Кто знает, может ты в люди выбьешься, купишь машину… Повезёшь нас всех.
А вот девчонка — она странная. Сколько раз говорил: возьми хоть один чемодан, помоги матери. А ей хоть бы что: летит себе над асфальтом с лёгким рюкзачком, содержимое которого никто не видел, и иногда достаёт оттуда гостинцы для братишки. Скоро ей исполнится восемнадцать, и тогда, больше чем уверен, упорхнёт в попутке с ближайшего перекрёстка, умчится совсем в другую сторону. Время от времени будет случайно проноситься мимо, махать из окна рукой и кидать монетки…
Он с укором посмотрел на дочь. Девушка опасливо переступила очередную черту и оглянулась.
Там, за чертой, из леса выбежала нелепо одетая женщина со спутанными в мочалку волосами. Огнём безумного маяка мелькнуло её красное платье меж сосновых стволов и снова исчезло на тайных тропках зачарованного леса.
— Сумасшедших развелось, — посетовала мать, проследив за взглядом дочери. — Ведь есть ведь шоссе, чего по лесу бегают? Тупые. Сдвинутые.
Не замедляя ходьбы, она перекинула чемодан из руки на спину и размазала пот по лбу.
— Это ещё что, некоторые пытаются перешагнуть черту назад! Назад, ты представля­ешь?!… Не балуйся! — двинула она сыну по макушке: мальчик шёл танцуя.
Промчался автомобиль, девушке, смеясь, что-то прокричали. Дежурно улыбнувшись вслед машине, она продолжала искать взглядом тени лесных тропинок.

В 20 веке человек, вместо того, чтобы шагнуть в двойку — шагнул в нолик и так в нем обкатался, что стал круглым пупсиком, а в 21-м веке единичка, как копье, его неожиданно проткнула и от него остался кратковременный пшик… И обезьяны теперь не могут узнать в нем своего бесхвостого преемника.
***
Стихотворение Маршака «бедный крокодил солнце проглотил» прячут от рептилий, чтобы сила слова не подвигла их к действию и не оставила человечество без светила.
***
Если забуквалить иносказание — Земля станет плоской, ибо на самом деле круглой её делает образ смысловой бесконечности.
***
Резкий ожог страшнее медленного огня, если принять, что и дольше века длится день.
(с) Юрий Тубольцев

Если в парке встречаются два маньяка — один из них становится белкой, а другой — орешком, который не раскусить, ибо тут же обязательно появится третий маньяк, мечтающей о беличьей шубе…
(с) Юрий Тубольцев

Философы — это пауки, которые запутывают человека в паутине мыслей, но, не выпив его кровь так и бросают…
(с) Юрий Тубольцев

У Земли есть три пилота — но это даже не лебедь рак и щука — а ворона, сыр и лиса…
(с) Юрий Тубольцев

В ту секунду, когда двое мужчин обсуждают женщин – секунда эта уже не выдерживает и рвется и трещит по швам, потому что в ней одновременно еще 22 женщины обсуждают мужчин.

Когда всё в жизни невпопад — даже попадание в милицию кажется удачей…

Человек возник спонтанно, потому что его создал не Бог и не обезьяна на пару с Дарвиным, его случайно из дерева выдолбил дятел…потому что у него нос чесался…
(c) Юрий Тубольцев

Великий учёный Дарвин много экспериментировал и, пожертвовав собой, женился на обезьяне ради появления человека.
(с) Юрий Тубольцев