К счастью, машина со взрывчаткой подъехала раньше, чем ожидалось. Я знал водителя – парнишка как-то поведал мне о дембелях, грузивших ошмётки своих товарищей в ящики от 240 миллиметровых мин после несчастного инцидента на площадке подрыва. Реальность жестока, но не так, как Воинский Устав. Такое чувство, будто его писали люди, прожившие свою юность не в детском саду, а варшавском гетто. Суровые истины данного учения рассчитаны не на разумное биологическое существо, а, скорее, на робота, лишенного возможности чувствовать и мыслить самостоятельно. И не смотря на то, что я, как и все, забивал на устав, стал в “Ашулуке” именно этим самым роботом. Процесс роботизации начался еще при длительной строевой подготовке к параду на 9-е мая и закончился здесь, на подрывных работах в Богом забытых песках. Именно это позволяло переносить адскую жару, длительное отсутствие еды и воды, часы тяжелого физического труда и беспрекословное выполнение всех приказов, какими бы тупыми и взрывоопасными они не были. Это не безразличие, это – режим автопилота. Мы — не герои, а всего лишь жертвы ситуации. А ситуация всегда играла с нами злую игру. В этот же день, в жёсткой тряске на песчаном бездорожье в кузове “Урала” я заметил, что хаотично прыгающий ящик для средств взрывания приоткрылся и из него высунулось то, что должно было остаться в кладке с боеприпасами на точке взрыва – гроздь маленьких электродетонаторов, по которым тут же стала бить крышка от ящика, что было очень нехорошим явлением, если учесть, насколько чувствительны эти маленькие, как петарды, капсюли со взрывчаткой. Был случай, когда осколок от взорвавшегося детонатора пробил грудную клетку одного офицера и попал ему прямо в сердце, что вызвало мгновенную смерть. А что же будет от десятка детонаторов в кузове автомобиля, битком набитом солдатами – страшно представить. Поскольку я находился ближе всех, мне выпал шанс разгребать эту кашу, что я и сделал, засунув свою руку между ящиком и стучащей крышкой, что позволило мне в итоге подтянуть его к себе и вынуть капсюли. Это совершенно обычное явление, прошедшее, как удар по роже придурку, который не оставил детонаторы на кладке. Через 10 минут об этом уже все забыли и мы дальше неслись из полей в лагерь, отшибая себе все места, болтая и безмятежно затягиваясь сигаретой. Не забыл только мой указательный палец правой руки, на котором остался шрам от ударов крышки ящика. Такое случалось сплошь и рядом и стало уже чем-то привычным, как ловля ядовитых змей и отстойные сигареты. Благо я был лишён возможности лицезреть ту жесть, которая стабильно происходила на всех полигонах утилизации в России.