Глава 1

Летняя прекрасная погода
сказкой на прогулку манит лес.
Там люблю я утречком с восхода
побродить под тайнами чудес.

До полудня из лесной глубинки
выйду, и тропинка приведёт
в красоте цветочной по ложбинке
на пригорок, где берёза ждёт.

Там покроет изумрудным светом
тень. Там ветер крону шевелит,
серебрясь, листва от гибких веток
на ветру с волнением дрожит.

Эта бархатистая берёза
кутает среди своих ветвей
две похожих тоненьких берёзки,
словно мать баюкает детей.

У природы мы себе не просим
благодати, зная, что всегда
чередой за летом будет осень,
а за ней – зима и холода.

Трудно ли представить мне метели,
как по веткам хлещутся они;
как терпенье в зимние недели
заплетает ледяные дни;

что такое колкая пороша,
как она занудностью мутит;
как внатяжку ситцевая кожа
от мороза, трескаясь, трещит.

Я прилягу в курточке походной
и на ствол белёсый обопрусь:
белизну – следы зимы холодной –
на себе оставить не боюсь.

Можно ли из слов сшить душегрейку?
Я, деньков погожих пастушок,
о любви сыграю на жалейке
и сплету из музыки венок.

Будет много красок акварельных
на эскизе жизненном моём,
и они меж «берегов кисельных»
потекут «молочным ручейком».

Вспоминай родимые напевы,
тренькай балалаечный хорей,
песней о белёсой Королеве
души нам немножечко согрей.

Жажду утолю её слезинкой,
а потом берёзу обниму
и, щекой почуяв холодинку,
умоляя, ветер попрошу:

«Миленький, для дождичка, крылами
потряси в лазури облака
и станцуй на поле с васильками
для меня с любимой трепака.

Пусть проснутся запахи хмельные,
чтоб в цветах мохнатые шмели,
выедая соки полевые,
стерео созвучья завели».

Глава 2

В Петербурге, в маленькой квартире,
в доме на девятом этаже,
где с вдовой детишек двое жили,
свет горит, хоть за полночь уже.

Возомнив, что я для Зои нужен,
подарив французские духи,
мне случилось стать ей на ночь мужем,
хоть и набивался в женихи.

Близостью тогда мне душу грело.
Я считал: для ласки с мужиком
поливает Бог вдовицы тело
для любви особым молоком.

Припоздниться повод есть конкретный
всей семье: у торта и конфет
пчёлами летают семилетний
мальчуган с сестрицей пяти лет.

Детям губы женские шепнули:
«Поздно, вам пора, галчата, спать.
Я вам для того, чтоб вы уснули,
буду тихо сказку напевать».

Дети улеглись в своих постелях
и, не шелохнувшись, ждут, о чём
мама им расскажет. Т-ссс… Запели
губы мамы горным ручейком.

Глава 3

– В славном тридесятом королевстве,
всем на диву, благородный князь
выбрал деву на взаимном чувстве, –
так с напевом зазвучал рассказ.

Церкви, заливались перезвоном.
Созывали всех на мёд хмельной
в убранные к празднику хоромы
молодец с красавицей женой.

Образы пусть нарисуют грёзы.
Девица — пером не описать.
– Стройная красивая берёза, –
образно, вздохнув, сказала мать.

Длинные ресницы молодицы
распахнули с зеленью глаза.
На плече в упругую косицу
лента с изумрудом вплетена.

По волнам с гостями в хороводе
девица лебёдушкой плыла
так красиво, что потом в народе
о её красе пошла молва.

Свадьба отшумела. В теремочке
князь с княгиней счастливо живут
и, как небеса весной цветочка,
от своей любви ребёнка ждут.

Наконец-то день такой подходит,
и княгиня сына родила.
Вся семья от люльки не отходит,
чтоб любовь для деточки была.

Каждый день в святом семействе дружен.
Через два годка супруга в ночь
родила ещё, на радость мужу,
чудную, как цвет весенний, дочь.

– Мамочка! А как детишек звали? –
прерывая матушкин рассказ,
сын спросил. – Наташенькой и Ваней, –
мамочка ответила. – Как вас.

Вот однажды утречком в субботу
князь запрячь лошадку приказал
и рысцой в лесочек на охоту
пострелять добычи ускакал.

Через три денёчка сиротливо,
без стрелка, с понурой головой,
изредка потряхивая гривой,
лошадь приплелась одна домой.

Князь пропал. Супруга в горе билась,
мужа за околицей ждала,
в сарафаны без нужды рядилась
и кукушкой милого звала.