(Из неоконченного и забытого мной старенького романа «Исчезнувшая страна»)

Порывы теплого ветра доносили запахи осенних трав и последних цветов, ласково касались лица, перебирали седые волосы капитана. На не успевшем потемнеть небе появились первые звезды. Вечно молодые — такие же, как в дни его юности, когда они светились над морским простором, пробиваясь сквозь туманную мглу, и озаряли тусклым сиянием волны.
Бесконечная, вольная даль играла движением и блеском, громом и грохотом. Молодому человеку казалось, что его жизнь будет вечной, — такой же, как волны и звезды. Но не успел он как следует разобраться в мировом пространстве, как обнаружил себя стариком. Грядущие годы незаметно перелились из стремлений и ожиданий в рассказы и сны о прошлом…

Георгий, накинув старый морской бушлат, сидел на дощатой скамейке возле своего дома. Тянуло дымом костра: неподалеку дворники сжигали листья. Иногда, не глядя на старика, мимо проходили влюбленные пары и болтливые мамочки с колясками. Проносились школьники, раскидывая аккуратные горки листьев и выкрикивая им одним понятные кричалки…

***

Жизнь прошла. Очень много в ней было событий… Словно кленовых листьев в городском сквере!
Клубком катились открытия самоуверенной молодости, жестокие бои на чужбине, страшные месяцы плена, голод, побеги, страстные увлечения, оставленные где-то дети и одинокая жизнь…
«Теперь, когда мои годы ушли, ничего не должно иметь значения, кроме сиюминутного благополучия. Но для чего я всё еще живу? — печально думал Георгий. Едкая слеза блуждала по небритой щеке, теряясь в морщинах…
Всю жизнь он искал ответ на этот назойливый вопрос: «Зачем?»

Юность и молодость рисковали, не боясь смерти. Зрелость с ухмылкой кидала: «Будь, что будет!» Только потому, что не находилось ответа на вопрос: «Для чего все усилия?»
Не ради победы коммунизма на планете были они, не ради карьеры и даже не ради мира во всем мире. Он жил в угоду непонятному внутреннему жучку, который свербил, требуя движения! Который вынуждал добиваться своего, совершать безумства и жестокости, сдавив собственное, — в первую очередь, — сердце железной хваткой. Заставлял выживать в ситуациях, когда проще и достойнее было бы умереть…

Старость продолжала задаваться тем же вопросом: «Зачем?» И понимала: «Затем, чтобы знать: я всегда шел за внутренним голосом и сделал ради него всё, что мог!»

Последнее время Георгия преследовала тихая, но прочная мысль, — почти уверенность — в том, что он еще успеет сделать нечто важное, применить куда-то остатки сил. Собственно, он не считал себя таким уж старым! Восемьдесят два — что за срок! Давали знать о себе старые раны, на многое не хватало сил, но в душе он готов был свернуть горы. Жить, не смотря на отсутствие смысла, хотелось по-прежнему!

Размышления старика были прерваны быстрым топотом каблуков. Невысокая молодая женщина пробежала через двор и, не замечая Георгия, плюхнулась рядом с ним на скамейку. Она тяжело дышала и готова была заплакать. Однако сдержалась и лишь обхватила руками голову.