Стало два разных Бога

у Брянска и Луцка.

Мне-то по барабану –

сделайте их хоть пять,

но либо перекроите

подъепитрахильную блузку,

либо заставьте радио

с различных точек вещать.

Моё божество – троллейбус.

Без пудры, дрожжей и соли.

Я это устал повторять,

как облупленная дереза –

впрочем, как и другую фразу

из-за забора Сойер:

– Филологи хреновы, Томас

пишется через «а»!

 

Ты образованному не сплавишь

жареную историю:

он уже знает не триста –

восемьсот видов сыра,

и не часовнями для отсталых

местность его застроена,

и в доказательство грянут

тысячи внешних ссылок.

Мне – я ж сказал:

хоть бы и перегрызли

автокефалы друг друга

за позы перед иконой.

Я продвигался к жизни

не в средневековой мызе.

Я для полётов присматривал

безмерные небосклоны.

 

Когда я сглотнул с аппетитом

троллейбусный колорит

города с несегвейным

правобережным рельефом,

лопались в такт салюту

сердечные волдыри –

и сколько бы ни катался,

всё ещё не приехал.

Рогатики были ступенькой –

ни много ни мало к небу,

которому чуждо деление

капель дождя по звуку.

Как хватало меня

на сопротивление гневу –

известно лишь неизменному

во дворе паровому люку.

 

Предъявят счета китайские –

сошлюсь на третьего Бога:

томос – так томос, и нечего

всех под горшок грести.

Загнан в тупик,

благочинной шпаной обогнан –

пусть маршируют лярвы

Филарету в клистир.

Я ещё пацаном

свой томос крутил портретам

орденоносных лбов

без экструдеров позади,

и больно было на стартах надежд

серпом получать по дредам,

хотя многократно больней

от переведённого

«не укради».

 

Принято. Оценка эксперта: 22 балла