Брюхан любил собрания под своим председательством. Любил, когда его слушают и внимают. Особливо ему нравилось «распекать», «указывать на недостатки», отмечать «не выполнено в срок» и нравилось «теребить» за невыполнение сотрудником заданий, а задания давать такие, что выполнить их было «в срок» невозможно. Иногда Брюхану приходилось молчать. Ну, вот бывают такие ситуации, когда приходилось. Тогда лицо Брюхана наливалось пунцовой краской, он пыхтел, надувал щёки и смотрел вниз.
У Брюхана была своя особая классификация наук. Согласно этой классификации, делопроизводство было наукой (он так и говорил) и, вероятно, оно занимало позиции науки фундаментальной. Любимым делом Брюхана было править служебные записки. Он лихо поправлял в них абзацные отступы (не дай бог, не полтора, а два сантиметра), менял слова на синонимы. Слово «служебная», в зависимости от настроения Брюхана, и, (конечно же!) согласно «правилам делопроизводства», писалось, то исключительно заглавными, то прописными, то с заглавной, но прописными буквами. Оно, в зависимости от того выспался Брюхан или нет, могло стоять в середине страницы, справа или слева, через абзац, два или без абзаца по отношению к основному тексту и так далее… Креативность Брюхана не знала предела. И, как апофеоз её, в один из дней, он объявил, что нужно писать не слово «служебная», а слово «докладная»! Но и с этим, таким ёмким названием приходилось повозиться точно так же. В результате, вместо того, чтобы реально решать какие-то проблемы и рабочие вопросы, задачей сотрудников являлось «правильное» составление бумажек, кстати сказать, имевших «внутреннее» хождение. Порой даже мелочная проблема становилась непреодолимой. А, ведь, Брюхан мог её разрешить одним «росчерком пера». Мог, но не хотел. Потому что такая канитель вокруг его персоны поднимала собственный авторитет Брюхана в собственных же глазах. Кстати сказать, если бы Брюхана и не было, эти проблемы легко бы решались. И без его «высочайшей подписи». Что случалось раз или два за всю историю правления. Нужно сказать, в отсутствие Брюхана замещающий человек (вероятно по незнанию) всё «пропускал». Но, поскольку, Брюхан пост покидал редко, неохотно и ненадолго, то дела двигались туго.
Со «внешним миром» контактировал исключительно Брюхан, пресекая всякие чужие на то попытки. К примеру, если кто-либо собирался отправиться на стажировку по собственной инициативе. И, если такое чудо случалось, такой «отчаянный» преодолевал-таки барьер правильного написания соответствующих бумажек, то ему строго объявлялось, что направлять кого-либо куда-либо имеют право только высоко стоящие органы (тут не понятно, какие, может, даже сам Бог срочной депешей). Это отлучка работника может случиться только в том случае, если (как в той сказке) в одну ночь сотрудник выполнит всю работу, расписанную ему на месяц вперёд (как минимум). Ну, или найдёт себе в замену дурака, который без оплаты будет делать и свою и чужую работу. Таковых, понятно, не находилось.
На словах же Брюхан не переставал криводушно твердить, что сотрудники сами должны что-то «пробивать», «контактировать», «двигаться» и т.д. При этом, понятно, что полным идиотом он не был и знал, что ресурсов у трудяжек-то нет. Ну, что-то вроде: «У собаки цепь – метр, а миску поставим за два метра».