Не знаю уж, какие у них были там взаимоотношения у Брюхана с женой, но по её вечно грустным глазам можно было прочитать хроническое несчастье. Скорее всего, жена – это обслуживающий персонал «господина». Она дешевле посудомойной машины или пылесоса. Она экономила для него время на «творчество дома». Она должна «обслуживать», «украшать быт».
Брюхан никогда не был прочь пожрать глазами крупные сиськи или проводить долгим взглядом укороченные юбки. И некоторые сотрудницы это знали и пользовались. Вряд ли, там доходило до чего-то существенного с этими «юбками». Похождения Брюхана укладывались в изречение: «Видит око, да зуб не ймёт».
Было ещё множество изречений и глубоких «научных» открытий (жаль, диктофона не было), да не о них речь.
Все рабочие же вопросы решались кулуарно, отнюдь, не на всеобщих совещаниях. Происходило это так. Куски своей работы Брюхан разделил между наиболее лояльными к его правлению сотрудниками и назвал их «заведующими секциями». Этих «заведующих» он регулярно (по понедельникам) вызвал и давал указания, что сделать. Работу (начиная от секретарской и заканчивая профессиональной), естественно, они проделывали сами, он же оставлял за собой функцию контроля. За это такие «заведующие» имели льготы в виде надбавок, премий и поощрений по выдуманным сторонним причинам. Часть работы такие «заведующие» перегружали на других сотрудников уже бесплатно. «Заведующие» ещё были особой кастой и потому, что они знали о ближайших планах и реальных причинах некоторых событий. О дальних стратегических планах развития не знал никто.
С секретаршей у Брюхана были странные отношения. Он не загружал её работой, перекладывая потихоньку её обязанности на работников. Зато она свободно могла сделать замечания сотруднику в стиле руководителя: «Вы опоздали на минуту…», «Вам пора работать», «Я вам ставлю шесть рабочих часов в табель, будьте добры…». Главной её задачей было «высиживание» на рабочем месте. Не таясь, она занималась всевозможными посторонними делами: от покраски ногтей и записи мамочки/папочки в поликлинику до планирования покупок и «духовного развития» в виде просмотра фильмов.
Часто она говаривала: «А тот-то тот-то сказал, что…». …И открыто фискалила на неосторожного в словах сотрудника. Возможно, причины такой «вольницы» скрывались в том, что она была дочкой одного престарелого «специалиста» из другого подразделения… Зато, когда руководитель отлучался в рабочее время, к примеру, на дачу, она самозабвенно врала: «Он занят, позвоните завтра…», «Он на приёме у начальника…». И прикрывала грудью любимого «шефа»… За это могла: а) ничего не делать, б) брать отпуск без препятствий, когда заблагорассудится, в) жаловаться на низкую оплату труда. Если же (вдруг) он ей всё-таки поручал работу (вроде «сделать приказ по готовому шаблону»), то она злилась, дулась и нервно кричала на сотрудников, посмевших заговорить с ней, что они-де отвлекают её от миссии государственной важности…
Версия о тайной любви секретарши и начальника не прокатывает, потому как, когда вышла из отпуска по уходу за ребёнком вторая секретарша, она вела себя точно так же. Трещала о своих семейных отношениях и втайне делала мужу-предпринимателю бухгалтерию на государственном рабочем месте, отвечала на звонки из банка, представлялась «сотрудницей» собственного мужа и решала его бизнес-проблемы. Вот тётке работа-то какая попалась удачная: и не делаешь ничего не нужно и семейный бизнес идёт!
Да, да у нашего Брюхана было две «помощницы»! Вот так-то, работу-то он воротил серьёзную… Кстати, они не любят, когда их называют «секретарши», они любят слово «лаборант». На что у одного из сотрудников родился в курилке экспромт: «На это надобно иметь талант – лабораторий нет, есть только Лаборант!» В общем, в отношении трудолюбия «помощниц» работал железный девиз: «Как они нам платят, так мы и работаем». Правда, это в их редакции. В изначальной редакции это должно звучать так: «Как мы работаем, так нам и платят». Потому что сидение – это не работа.