Кричат свое проворные вороны,
сбирая дань с помоек городских.
Сентябрь лето предал вероломно,
зажав деревья в бронзовой горсти.
Гремит воротами; и осень благодатно
воздействует на сердце и уста.
А листья мертвые – погибшие солдаты
падут на стылый треснувший асфальт.
Падут задумчиво на серый шифер кровель
под озорной вороний возглас «кар!»…
Сентябрь – это Оливер Кромвель,
а август – король безголовый Карл.
И, силясь искупить измену подлую,
пошлет сентябрь много теплых дней,
и будет выглядеть, как верноподданный,
в людской безумной вечной толкотне.
Сделать с ним ничего в сотый раз не получится!
Ходят слухи: ему удалось пересечь рубежи.
Как на грех, была снова подкуплена ключница,
и теперь он навстречу погибели скорой бежит.
22.09.2017 г.
Принято. Оценка эксперта: 23 балла
Сыровато ещё, на мой взгляд. В чём благодатность воздействия осени на сердце и уста? Тем, что гремят ворота? Или тем, что падают мёртвые листья? «сердце и уста — треснувший асфальт» — сложное отношение к этой рифме. Вроде новая и небанальная, но вот не вполне хорошо звучится. Мёртвые листья падают задумчиво… Да уж, задумчивей не бывает, когда ты уже мёртв. 🙂 Место с Оливером Кромвелем в размер мне не удалось прочесть, как и последний катрен своим размером резко меняет картинку. Впрочем и смысл верноподанности, ничегонесделаемости с сентябрём и слухов о пересечении им каких-то рубежей я, каюсь, к сожалению, не смог здесь понять.
Оливер Кромвель — деятель английской революции, в результате которой был казнен король Карл. Сам Кромвель тоже был казнен, но посмертно, как лицо, предавшее короля и страну. Верноподданный — здесь в смысле «старающийся выглядеть благопристойно, будто продолжающий лето». Зачастую сентябрь в смысле погоды ничем не уступает августу, а иногда даже его превосходит, и единственной приметой осени могут считаться разве что пожелтевшие листья. Рубежи — рубежи страны, где кончается ее юрисдикция, так что сделать с ним за пределами страны мы ничего не можем (образно, конечно).
Ачто, Кромвель потом силился выглядеть верноподданным? Хотя бы и в вашем смысле? Мне показалось, что образ Карл-Кромвель немного на пустом месте. Речь идет о в общем то иных совсем отношениях августа-сентября. Больше на ум приходят Павел и Александр из нашей истории (из той ее версии, где Александр был осведомлен о готовящемся покушении на папеньку). Аналогия очень приблизительная, конечно. но по крайней мере оба самодержцы, без узурпации.
Силился, да еще как. И Ирландию пошел завоевывать в угоду своим сторонникам и прочие подобные вещи. И титул ему дали такой, которого до него ни у кого не было, а после — только у его сына Ричарда, и то не надолго — лорд-протектор! Такой властью ни один король не обладал ни до, ни после. Куда уж верноподданнее!
Кому верноподдан (верный подданый) человек обладающий суперкоролевской властью? Только себе 🙂 Вы не спутали это свойство с заигрыванием босса с подчиненными?
Осень — пора поэтов, помните? Вот она благодатно на сердце их и уста воздействует.
Сентябрь лето предал вероломно —
Предал тепло сентябрь вероломно — намного звучней так
Потом стылый асфальт тоже кольнул глаза . Да, и погибшие солдаты как могут на крыши падать задумчиво . — либо они погибли , либо живы .
Падут задумчиво на серый шифер кровель
под озорной вороний возглас «кар!»…
Сентябрь – это Оливер Кромвель, ( После » Кар» хочется через две строчки поставить громогласную точку )
а август – король безголовый Карл.
Дело в том, что предал как раз не тепло (см. ответ Владимиру). Ну, задумчивые — можно же принять за задумавшихся, только вблизи увидишь, что они мертвые. Просто мы знаем, что они, типа, пожелтели, значит, типа, умерли.
Добавлю. Произвольная ритмичности и образность сложились, наверное, под каким-то английским (убийством) впечатлением.
Поил сентябрь, ведь осень благодатно
воздействует на сердце и уста.
Натужился и стало мне угодно
извергнуть то, что выпил, у куста.