02.44 03 марта 1*** г. Борт крейсера «Борис Годунов»

– Товарищ контр-адмирал, а товарищ контр-адмирал! – капитан второго ранга Мейнкунов тряс за плечи маленького тщедушного человека в адмиральской форме, сидящего за столом и обхватившего голову руками. – Вы бы отдохнули, что ли… вторую ночь не спите! Я несу за вас ответственность!
Контр-адмирал Василий Котейкин медленно опустил руки на стол.
– Который час? – с трудом проговорил он, разминая запястья.
– Два сорок четыре, товарищ контр-адмирал! Затопление приостановлено, начали перекачку топлива с правого борта на левый, чтобы выровнять крен. Хода пока нет…
* * *
Легкий крейсер «Борис Годунов» выполнил ходовые испытания после капитального ремонта главных двигателей, отработав курсовые задачи № 1 и № 2. Когда комиссия пришла к выводу, что обе машины крейсера в полном порядке, и он легко развивает проектные 27 узлов при нормальных параметрах механизмов, решено было отправить корабль в дальний поход в дружественную страну с визитом вежливости. Сборы проходили в плановом режиме, без авралов и штурмовщины; наученное горьким опытом начальство выделило приемлемые сроки для подготовки. Грузили боезапас, продовольствие, топливные цистерны заполняли соляром, словом, все шло по заранее утвержденному графику. Даже увольняемые на берег члены экипажа возвращались вовремя и без замечаний.
Нехорошее предчувствие кольнуло командира корабля Равиля Мейнкунова: так хорошо и гладко никогда ничего не происходило: то шланги с танкера вылетали обычно, заливая палубу и море соляром, то полкоманды перепивалось на берегу и приходилось лично забирать их из комендатуры, то продукты не те, то старпома найти не могли… Словом, все как на флоте – обычная рабочая атмосфера, к которой не только все привыкли, но и считали ее даже нечто сакральным, священным, устоявшимся еще со времен Петра I.
Отход был назначен на 21.15 **.**.1*** г.
Около девяти часов вечера вышедший покурить на мостик Мейнкунов понял, что не ошибся: вахтенный офицер капитан-лейтенант Сфинксов доложил ему, что прибыл катер с командующим отрядом легких сил контр-адмиралом Котейкиным. Контр-адмирал просит его немедленно принять…
«Надо же, просит, а не приказывает!» – подумал капитан второго ранга. «Какой черт притащил этого дохляка и зачем? Все вроде ровно, замечаний нет, происшествий нет… стоп, происшествие все же есть – прибытие самого командующего!».
От внепланового визита командир не ждал ничего хорошего: по заведенной на флоте традиции корабль, назначенный в поход, посещался лицами, не имеющими к нему прямого отношения, только в особых случаях. Стало быть, подумалось Мейнкунову, случай и впрямь особый. Махнув рукой Сфинксову (зови, мол), кавторанг спрятал сигареты в карман кителя и тяжело вздохнул.
«Подожду здесь, на трапе», – решил он. «Может, все и обойдется, так ему отсюда и идти обратно ближе!».
Котейкин быстрым шагом проследовал на мостик, пожав на ходу руку командира и не удостоив его даже взглядом. Там он поставил на пол привезенный с собой чемодан, развернулся, наконец, к кавторангу, и сказал глухим официальным голосом:
– Товарищ капитан второго ранга! Приказываю вам принять на борт командующего отрядом легких сил контр-адмирала Котейкина В. Б., меня, то есть.
Последние слова были произнесены уже чуть менее официально. На стол лег пакет из крафтовой бумаги.
– Здесь письменный приказ, чтобы не было потом никаких недоразумений. Совершенно секретный, разумеется. Ну, вы тут хозяин, я гость, вмешиваться в ваши распоряжения и приказы я не имею права, да и не хочу. Найдется у вас для меня какая-никакая каюта?
Мейнкунов ошарашено кивнул. Вызвав по громкой связи вестового, он приказал ему проводить контр-адмирала в каюту и доставить туда его багаж. До выхода оставалось 5 минут.
После выхода из порта командир вскрыл пакет. Он был пуст.
Утром Котейкин зашел к Мейнкунову и упросил не докладывать в штаб о его поступке, взяв всю ответственность на себя.
* * *
За три дня до отхода.