В никуда я уезжаю,
словно с маху бью скрижали
нами выбитых заветов,
нами созданных понятий.
Ночь приходит в чёрном платье,
в колком шарфике из ветра,
приглашая дождь в дорогу.
Переполнен я тревогой
с поклоненьем урожаю
мыслей горьких о разлуке…
На подлодке вскрыты люки.
Не тону я, уезжаю.
Ни ночь, а коридор кривых зеркал!
Я в них лицо своё не обнаружил.
Оно – немытый выпитый бокал
глядело на меня из мутной лужи
под фонарём, что крякал и мигал.
Пусть сердце дуэлитца,
не прекращая биться,
даст силы до ста лет.
Владимир, друг поэт,
будь счастлив, не хворай,
люби, твори-дерзай!
Нафига учиться, нафига потом работать, нафига получать жизненный опыт, нафига жениться,
нафига затем детей воспитывать, нафига квартиру покупать, нафига дом строить на участке, нафига машину покупать, нафига карьеру делать, нафига уважение коллег заслуживать,
если в один миг во время ДТП погибает жена и дети,
машина превращается в металлолом, а после сего квартиру за долги продают, бесхозную дачу соседи к своему участку присоединяют,
лживые коллеги по работе повздыхали и отвернулись,
а сам ты остаёшься никому не нужным инвалидом с переломанным позвоночником и оторванными руками и ногами,
и будешь лежать в доме престарелых на попечении у хамки и садистки – сиделки?!
Были, правда, в жизни моменты, когда этот паршивый сценарий можно было изменить.
Но как говориться, можно было и соломку подстелить, да попа не велит…
Можно было бросить работу, и пойти волонтёрствовать,
питаясь за счёт благотворительного фонда.
Можно было не цапать за попу девицу в институтской общаге,
а жениться на симпатичной соседке по двору.
Да, много чего можно было…
Так что сейчас делать-то мне?!
Где облаков беспечность
восход пьёт сок томатный.
Вбиваю в мысли мантру,
что после смерти – вечность.
С зарёю запотелой
я таю в гаме птичьем.
Отрыв судьбы от тела
не так уж единичен.
Я разберу запруду,
себя в пространство вылью.
И не нужны мне будут
ни голова, ни крылья.
Это не утро, скорее, утраченный сон,
где, зарастая, растают заветные тропы.
Это как будто Создатель расточным резцом
пульс разгоняет, срезая развенчанный опыт.
Это не тромбы, в которые грубо, спеша,
прёт сокровенное кровное вспять спозаранку.
Это не трубки, – труба, сквозь которую
рвётся на убыль душа,
рифмами вскользь заживляя бесхозные ранки.
Это не дымка тумана над каждым холмом,
где мне карабкаться вечно греша, оступаясь.
Это – единственно данный обманный, но мой
дар облачения в облако строчек и пауз.
Это не утро, – исход, словно выход вовне.
Кажется, скажется то, что давило свинцово.
Кажется, тронусь, и что-то взорвётся во мне.
Может быть, тромбы, а может, последнее Слово.
Художник – Рене Магритт. Вероломство образов
Коснёшься – всплеск разряда,
посмотришь – опьянею.
Мой интерес туземца –
понять: как песней ветра,
и как резцами света,
каким мажорным ладом
ты создана камеей
на камне хрупком сердца?!
Тень старого замка вечернее зарево застит.
По лунной дорожке крадётся златое зверьё.
Но ночь не обманешь. Хитра, ненасытна, глазаста,
она непременно кого-то из нас заберёт.
Вороны-хароны боятся закат проворонить.
Спустились, столпились, испили амбре* стеклоты.
Лупатыми крючьями целят. Держу оборону.
Вяжу берега оберегов у рек золотых.
Бездарные птицы! Кому уготована вечность,
не станет верстать поминально-смиренную речь.
Пусть вид ваш ужасен и дар предсказанья зловещ, но
мне самое главное – этих зверей уберечь.
Пускай приютит, приласкает умеющий слушать
моих златооких котов, золотых росомах…
Не смейте харонить мою недозрелую душу.
Она заживёт. Доживёт. Доберётся сама.
*Амбре́ – c древнеримского янтарь.
Андрей вместе с дедом сидел в сквере на скамейке.
Обсуждали пути будущей жизни его – восемнадцатилетнего.
Дед Ерофей показал на бежавшего по асфальту муравья,
и сказал:
— И он живёт по воле божией.
Андрей ответил:
— А больше не живёт!
И ногой раздавил муравья.
Ерофей сказал:
— Нехорошо…
Бизнесмен Андрей с утра спешил на деловую встречу с партнёрами,
и поэтому даже не поцеловал свою дочку-первоклассницу,
и не обнял заспанную жену – красавицу.
Сев за руль своего Шевроле Тахое, бизнесмен не забыл пристегнуться.
Василий с раннего утра был в плохом настроении.
Его новый Камаз бригадир отдал в руки узбеку,
а Василию поручил везти на стареньком МАЗе бетонные блоки на стройку в соседний город.
Посему и увидев ржавую кабину, грязные бензобаки,
Василий решил забить “болт” на всё, не стал проверять состояние тросов крепления блоков к прицепу.
Так и поехал.
На крутом повороте МАЗ с прицепом занесло, прицеп накренился,
и порвав тросы крепления, блоки попадали на встречную полосу движения. На встречной полосе в этот миг двигался Шевроле Тахое.
Большой внедорожник блоки превратили в сплющенную кучу железа!
Сам МАЗ с прицепом лёг на бок.
Василий отделался сломанной левой рукой,
и четырьмя годами заключения условно.
Хоронили Андрея в закрытом гробу.
Жена и дочь до конца своих дней не смогли понять, почему так произошло.
Но мы то с вами знаем ПОЧЕМУ, всеведущий читатель!
С самого начала даже ребёнок понимал,
что Андрея в будущем обязательно расплющит.
Если бросить в стену мяч, то он обязательно отлетит назад.
Брошенный Андреем “мяч” вернулся к нему через тридцать лет.
Также внезапно вернулся, как внезапно умер двигавшийся по своим делам муравей!
Можно возразить, что в реальности должна была сработать интуиция,
иль как говорят христиане, Андрея должен был спасти Ангел Хранитель. Но Ангелы спасают лишь того, кто хочет спастись,
кто не прогоняет от себя своего Хранителя.
А ежели при жизни Андрей выполнял волю зла, всячески грешил,
то прогнанный Ангел Хранитель во время смертельного ДТП был весьма далеко.
Не будем далее “пропесочивать” покойника Андрея, ему и так не сладко ныне.
Вы, это, муха гордости и глупости вас не кусай, не давите,
не убивайте бегущих по своим делам муравьёв! Каждый муравей, –
он в Небесной Канцелярии учтён, и запротоколирован!
Вдруг вы раздавите именно того муравья, который должен будет
больно укусить очередного Отелло перед тем,
как тот пойдёт убивать очередную Дездемону?!
Принято. Оценка эксперта: 14 баллов.
Последний аккорд для танца,
Последние дни для встречи,
Виденья проезженных станций
И годы, что вряд ли лечат.
Лишь маятнику неймётся,
Совсем как в вёсны былые,
Да солнце ещё остаётся
Светить на благие и злые.
Принято. Оценка эксперта: 16 баллов.
Форму поля в синих маках принимает
с бегством ночи молчаливый небосклон.
И луна, ещё хозяйка, но немая,
раздаёт бездомным зрителям попкорн.
Снова я, печальным рыцарем, внимаю
пенью птиц, спешащих к солнцу на поклон.
Только память – плотоядная воронка
жадно всасывает мелочь бытия.
Только разум барабанит перепонкой,
пропуская эхо в сумрак забытья,
а бессонница опять с водой ребёнка
выплеснула в трели соловья.
Осеннего кисляка признак –
я не знаю, что делать со своей жизнью.
Пойду что ли, пожру.
Включу Варум.
А что, она терпит Агутина уже тыщу лет,
А ему Грэмми!? Ну уж нет!
Лёня, привет!
И, вообще, кто придумал взрослеть?
Бегаешь себе маленьким,
мир простой как валенок.
А потом вдруг –
ты живой труп.
Тридцатка на плечах, в карманах кредиты
короче, одно сплошное «иди ты…»!
Дом, работа, – замкнутый круг.
И в этом счастье?
Нет уж, здрасьте!
Меня, может, Анжелика споёт.
А что, спросите сами у неё.
Она просто пока обо мне не знает.
Но ничего.
Стихи-то у меня – ого-го!
И полыхнёт тогда из искры пламя,
и проснусь я знаменитой поутру…
Ех…ладно… пойду пожру…
© Мила Сердная
На ветвях созвездий голубая клюква
наполняет чаши серебристым соком.
Алфавит мгновений сокращает буквы,
повернувшись к небу
неприкрытым боком.
Голова взошедшей одинокой куклы
из окна пугает воспалённым оком.
Человек — это фишка, попавшая не в свою игру.
*
Язык извращает смысл.
*
Недосягаемые идеалы принуждают человека нарушать и разрушать.
*
Когда у ценности есть цена, она обесценивается.
*
Спорных мест нет только в пустоте.
*
Фундамент смысла должен быть подвижным.
*
Не все последствия являются следствием.
*
Мир – это дырка, в которую человека можно всунуть только криво.
*
Любое построение смыслов — это возведение напраслины.
*
Жизнь всегда сложнее, чем делается вывод.
*
Осмысленность возможна только при ложной классификации идей.
*
Мысль – это определение неопределимого.
*
Гром может Читать далее
Облаков желтизна,
желтизна диких колик,
ожелтел слепок сна,
пожелтел выдох воли.
Слепит мыслей гюрза,
и уже не проснётся
в обожжённых глазах
признак жёлтого солнца.