Воспринимайте все буквально.
Буквально день, буквально час,
Хотя история такая нереальна,
Подумайте, а может быть она про вас?
В пыльном и грязном городе N-м
Был магазин почти обыкновенный.
На витринах его вещи лежали:
Там они жили, любили, мечтали.
Давайте заглянем туда. Только тихо!
Ведь вещи не любят напрасной шумихи.
– Скажите, милый человек,
А сколько стоит этот странный оберег? – Спросила молодая дама,-
И пальцем на витрину показала.
– Эта вещь мне очень дорога,
Ее нашёл я вдалеке отсюда.
История ее так интересна, но трудна…
– История ее мне неважна.
Я тороплюсь.Вы цену назовите,
А то и вовсе покупать не буду!
– Простите, вам ее я не продам.
– Что вы сказали?
Ну, прямо, не старик, а хам!
И так ушёл четвертый покупатель,
А вслед ему смотрел вещей искатель.
Свои вещицы он любил
И часто с ними говорил,
А вещи часто с ним молчали.
Он эти вещи понимал, ценил,
Но люди этого, увы, не замечали.
Да, люди в этом городе глупы,
Как будто всех заколдовали разом.
Они пустые, на эмоции скупы.
Их будто всех закупорили в вазу.
Спасти их больше невозможно.
Пытались раз, пытались два.
Из вазы выбираться сложно,
Влезает в горлышко лишь детская рука.
А магазин стоит и ждёт
Своей минуты пониманья.
Того, кто истину поймёт.
Того, чьи истинны желанья.
Открылась дверь, вошёл мальчишка.
И вещи все дыханье затаили,
Его читали, точно книжку
И о своих проблемах позабыли.
Он задал тот вопрос, что важен.
Хотя и вовсе говорить не мог.
Глаза его сказали – он отважен-
В его руках прощальный эпилог.
Он разузнать про вещи захотел,
Искал он что-то для себя.
Мальчишка важное среди пустого узнавать умел
И в этот магазин зашёл не зря.
Он обратил внимание на полку,
Что ото всех таилась вдалеке.
Вещицы там давно пылились
В своем укромном уголке.
На полке той давно лежал
Наполненный водой хрустальный шар. Внутри него пылал пожар –
Был у него такой природный дар.
Он сквозь стеклянную витрину
Стеклянно на людей смотреть любил.
Собой он был всего наполовину,
А если тронут, мир то обжигал, то холодил.
На этой полке он полвека
Пылился, ждал родного человека.
А рядом с ним стояла роза.
– Её нашёл однажды в ночь.
Вот только почернела от мороза,
Пока от всех проблем бежала прочь.
И я поставил под стекло
Её холодное лицо.
Она почти ведь умерла,
Но всё же преданно ждала.
Ждала кого, не говорила,
Лишь, молча, взгляды отводила.
Но от всего не убежать,
Пора бы это ей понять.
Ты знаешь, жизнь такая штука:
Все наслаждения – есть мука!
Искатель вёл такой рассказ,
Мальчишка думал, не перебивал.
Искатель вёл его в который раз,
А новый слушатель его отлично понимал.
Проста, так не понятна, не практична
Стояла вдалеке еще одна вещица.
Она стояла так трагично,
Как смотрит нежная, израненная птица.
– Две нежные руки переплелись в объятье Скрестясь, они хранятся под стеклом. Уверен я, что в этом их проклятье: Стекло для них убежище и дом.
А почему так странна простота для века? Все быть пытаются похожими и попусту страдать.
А эти руки просто обнимают человека – Такой банальной теплоты им не узнать.
Такую простоту никто не любит.
Её давно уже не ставят наперёд.
Её забыли те, кто жизни губят,
Её забыл тот человек, что вечно лжёт.
Всё это так пронзало сердце,
Что мальчику хотелось закричать.
Жаль, он не мог сказать и слова.
Он тоже зачарован: вынужден всю жизнь молчать.
В то время за окном погода бушевала, Смывала с лиц прохожих маски.
Людей ветрами к истине толкала Зачитывала правду громом в красках.
– Я так люблю ее свободу
Такую постоянную и разную погоду.
Она шутить умеет не на шутку
Порой безжалостна, а то обнимет жутко.
Такая разная,
В сердцах других всегда одна.
Она душевная.
Она упряма и верна.
В неё влюблен давно, бесповоротно,
В её умение увидеть красоту.
В её бессмертие и, безусловно,
В её глаза манящие грозу.
На витрине я храню те вещи,
Которые искрятся красотой.
Истории у них скорей зловещи,
О чем не говорит нам внешний их покой.
Вот это ожерелье-оберег,
Оно сияет и искрится,
Смеется, точно человек.
Такое славное – ну как же не влюбиться!
И невдомёк другим, что слёзы счастья, Которые оно роняет каждый день
Порой скрывали те, что вызваны ненастьем.
Прошли те годы, но осталась тень.
Поэтому оно так чувствует печаль
И каждый шорох, словно горе слышит.
В любом его движенье есть мораль.
Оно родными, словно небом дышит.
Такие вещи сохраняют красоту,
И облик их становится прекрасней.
Но часто обретают пустоту
И день у них становится ненастней.
Любой сосуд – наполнить нужно
Пускай то будут чашки или души,
Любой сосуд наполнить лучше,
Чем оставлять его пустым, бездушным.
Ну, чтож, закончил я рассказ:
Бери что хочешь. Выбирай!
Теперь все вещи пред тобою напоказ. Смотри внимательней. Смотри не прогадай!
Мальчишка понял, что важнее.
И для себя навечно осознал,
Что шар хрустальный был ему нужнее.
Он, цену заплатив, его забрал.
Холодный день сменила ночь.
О боже, как была она ужасна.
С собою сердце забрала и убежала прочь. После неё все кажется уже напрасно.
Сгорел тот чудный магазин:
Горели полки и перила.
Искатель умер. Он был не один.
Погода слезы лила, лила.
Спасти его не удавалось,
Прохожие жестокие спешили.
Сердца разбились новые, их много разбивалось.
Чрез время люди уже пепел ворошили.
Они всё охали, ворчали и вздыхали.
На пепелище люди танцевали.
Как будто в старой ненужной пыли
Все что-то важное обрели.
История пускай была несчастна,
В ней умерло напрасное стремленье.
Но пепел был развеян не напрасно, Последние слова искателя остались в наставленье:
– Храни свой хрупкий мир,
Держи руками его крепко,
Ведь сокрушались от придир
Миры такие и нередко.
Принято. Оценка эксперта: 15 баллов.
