Брежнев главный в СССР –
Был застой, твердят теперь.
Я, «зелёный» офицер,
О проблемах, видит Бог,
В те года судить не мог.
Рассуждал: для офицера
В жизни главное – карьера;
Мир любви надеждой соткан.
Радость – менестрель Высоцкий
Сладким голосом хрипатым
Пел: «Ой, всё не так, ребята!»
Горбачев, гэкачеписты
С подражанием артисту
Позже для страны родной
Песнь споют за упокой.
И страны огромной скрепы
Превратятся тут же в пепел.
Миражом опять свобода
Вскружит головы народам,
Кто во что, все не боятся
«Самогонкой» обожраться.
Тут пошло и понеслось…
Что-то где-то там срослось –
Закипела в людях страсть.
Прочь, долой советов власть!
Прочь, долой стремление
К удовлетворению
Бесплодного желания
В массовом сознании.
Всем народам места нет
В общем доме – шли привет…
И пошли, раз всех достало,
В бой за новое начало –
Убиенных вновь немало.
Быстрым шагом, в результате,
Мы пришли к печальной дате.
Номер два сонат Шопена,
Бирка, труп – печальна сцена…

Жизнь крестьянская: в избёнке
Деревянной без Бурёнки
На селе негоже жить.
Только как селянам быть,
Если голодна страна –
Революция, война…
Гегемон решил: спасут
От беды ударный труд
И коммуны, а народ
Сельский, может, через год
И уж точно через два
Благодарные слова
Скажет партии родной.
Так что, пахарь дорогой,
Ты на общий каравай
Всё что есть – всё отдавай!
Трактор землю вам распашет –
Всяк за то спасибо скажет.
Память точит как водица.
Как в колодце, притаится,
А черпнёшь, глотнёшь – уже
Есть эмоции в душе.
Помню, бельецо простое
Мамочка стирает стоя
На коленях, на мостке,
В ледяной болезнь-реке.
Говорила мать родная:
«Я – как лошадь ломовая,
На полях страны пахала,
Председателем не стала.
Что ж, отличники тогда
Стали ехать в города
Жить, конечно же, учиться,
Выйти замуж, пожениться.
Сыты все по горло «во!» –
скука, пьянство, воровство.
Стал, как глиняный колос,
Рассыпаться наш колхоз».
В селах ныне, Бог прости,
Нет скотины, и пасти
Некого. Теперь пастух,
Плётку взяв, гоняет мух.

.
Август выдохся и спрятался в туман,
сердце замерло, укрывшись сентябрём.
Только осень, вдруг, свела весь мир с ума,
на минуточку оставив нас вдвоём.
.
Чувство долга, словно листья, вниз скользя,
вмиг рассыпалось в жемчужных травах встреч.
Нам нельзя влюбляться было, ох, нельзя,
нам сердца свои бы взять, да уберечь.
.
Взбаламутились, поранились они,
притяжения земного вышел сбой,
ветер хлопнул громко дверью западни,
увлекая в бездну страсти за собой.
.
И в рябинах гуще горечь красноты,
в травах тоньше паутиновая нить.
Это правильно, когда сумела ты
своевременно себя остановить.
.
Не вини себя, хорошая моя,
это просто был любви водоворот.
Звёзды клёна, восхищенья не тая,
возле ног твоих заводят хоровод.
.
И сентябрь станет маленькой судьбой,
над мостом неся парад из птичьих стай.
Рыжий лист любви, подаренный тобой,
терпеливо, как и я, ждёт месяц май
.
© Copyright: Олег Чабан
.
Сергей Беляков (1) — Не вини себя, хорошая моя (стихи Олега Чабана)
Вячеслав Башкин — Не вини себя, хорошая моя (стихи Олега Чабана)
SSH — Западня (стихи Олега Чабана)
Александр Сидорин — Август выдохся (стихи Олега Чабана)
Николай Курочкин — Август (стихи Олега Чабана)
Андрей Оршуляк — Не вини себя (стихи Олега Чабана)
Сергей Беляков (2) — Не вини себя, хорошая моя (стихи Олега Чабана)
Александр Поздин — Не вини себя, хорошая моя (стихи Олега Чабана)

Вдохновенье, героизм
Трудовой и романтизм
Никогда хулить не гоже.
Я, пацан с нахальной рожей,
Не ходил в калашный ряд,
Беднота – горбушке рад.
Счастлив был, и во дворах
Мяч гонял. В одних штанах
Бегал в баню и в кино,
В школу тоже заодно.
Лишь когда подрос, уже
Заиграла спесь в душе –
Стал у родича просить
Шмотки модные купить.
Танцы! Танцы! Танцы!
Мы, счастливые засранцы,
В школах нехотя учились,
А страной своей гордились.
После бешеной войны
Достижения страны
Были колоссальны.
Выражаясь фигурально:
Стоит руку протянуть –
Вот он рай, почти что тут…
В магазинах, кстати, да,
Есть одежда и еда.
И ещё Отчизной всей
Покоряем Енисей
И космические дали…
Правда, есть, как у медали,
И другая сторона,
За фасадом – не видна.

Двадцать пятое число.
В декабре пишу письмо,
Посвящая Рождеству,
О надеждах, чем живу.
Я, Земля, космополит:
За тебя душа болит.
И для встречи Рождества
Подобрать хочу слова,
Краскам – жизненный резон,
И раскрасить горизонт.
Для какой же главной цели
Свечи веры душу грели?
Для меня Отец-Господь,
Укрепляя дух и плоть,
Предназначил к осмысленью
Христианское ученье.
Вифлеемская звезда
Осветила мне года
Третьего миллениума –
И Христа, и Ленина.
Через время лишь Христос
До меня венец донёс.
И я горд, и даже рад
Тем, что мой духовный брат
Носит царские одежды
Цвета власти и надежды.
Рад, что мой родной отец
Передал и свой венец,
И наследных два венца –
Суть начала и конца.
Христианская мораль
Держит эту вертикаль.

Сущность Библии проста:
Дав нам веру во Христа,
Гениальный Режиссер
Вместе братьев и сестёр
В вере сплёл единой волей.
Прихожанин я не боле,
Стоя в Храме у распятья,
Попрошу здоровья, счастья,
Троеперстие сложу,
Аккуратно приложу
И ко лбу, и к животу,
А потом к душе и сердцу –
Приоткрою Богу дверцу.
У священного огня
Всё поймёшь, спросив себя:
Сына для чего, Создатель,
Так жестоко, как каратель,
Словно бабочку к кресту,
Пригвоздил, помог Христу
Стать миссией на века?
Время – мутная река.
Бог, ковчег и с ним скрижали
Мы в дороге потеряли.
Ты нас, Господи, прости,
Что устали их нести.
А на трон и в души влез
С золотым венцом телец.
Ты не гневайся на нас,
Дай скрижали в третий раз!
Срам! – заброшена церквушка.
Эта сельская старушка
на пригорке без креста –
Словно божья сирота
С исковерканной судьбой,
Неприглядной наготой.
На пригорке загрустила,
Вспоминая всё, что было.
Видно, тяжко Православной
Вспоминать когда-то славный
Перезвон колоколов,
Блеск икон и куполов,
И свой набожный приход,
Где служил когда-то поп
Государству и народу
Как умел – Творцу в угоду.
Галки кружат над убогой
В ясный день и в непогоду,
Будто силятся понять:
Почему родную мать,
Осквернив, забыли дети?
Век другой, душа родная,
К Богу руки простирая,
Заслужив прощенья,
Просит возрожденья.
Вера – общая стезя!
Для тебя, душа моя,
Я возьму с молитвой
Красочки с палитры…

Цифра эта, к сожаленью,
для истории – мгновенье.
Александра Блока слово
вставлю мельком для пролога.
Людям грезилась свобода –
Кровь кипела у народа.
«…И пошли державным шагом –
Позади – голодный пес,
Впереди – с кровавым флагом,
И за вьюгой невидим,
И от пули невредим,
Нежной поступью надвьюжной,
Снежной россыпью жемчужной,
В белом венчике из роз –
Впереди – Исус Христос…»
С ним у Финского вокзала
Ленина толпа встречала.
Под восторжный общий крик
Ленин влез на броневик
И сказал на пулемёте:
«Знаю то, чего вы ждёте…
Власть – советам, не иначе! –
Это главная задача!
И тогда буржуйский класс
Угнетать не будет вас!»
И пошло, и понеслось…
Закипела в людях злость:
Будь смелее, горло режь
Ради призрачных надежд,
Чтобы не было богатых,
Хоть у батьки, хоть у брата.
Красный конь – война! Народ
За политиком в поход,
В бой! Смелей за властью, свита!
Всё, что ляжет под копыта,
Будет конницей прибито,
Что прибито – позабыто.
К солнцу, к звёздам в небеса:
Наша доля – чудеса.
Пеплом голову посыплем,
За помин убитых выпьем.
Право Золотой Орды:
Присягнувшим – страх узды,
И терпеть, терпеть, терпеть;
Непокорным тварям – смерть.
Страшно в прошлое смотреть.
Жизнь, историк утверждает,
Никогда не позволяет,
Сослагательное чтенье.
Запоздало сожаленье:
Если б было б да кабы,
Так во рту росли б грибы…

Предлагается образчик постковидного маразма.

Итак, в одной далёкой-далёкой галактике сменилось четыре поколения…

В песках Татуина — ни тропки, ни следа.
Идёт без дорог караван.
Грустит, вспоминая о славных победах,
Седой боевой капитан.

Он, смерть презирая, без помпы и лоска,
Шёл в битву на всех парусах,
И всех, кто вернулся с победой геройской,
Салютом встречал Корусант.

Материя тьмы тщилась линию мира
Замкнуть в золотое кольцо —
Но светлым путём вёл сквозь чёрные дыры
Завет Неизвестных Отцов.

Давно отгремели имперские марши.
Иная эпоха пришла —
И у молодых нет почтения к старшим,
И пусто во всех зеркалах.

Но где-то на дальней секретной планете
Бесценный пакуется груз,
И бьются бок о бок железный Дар Ветер
И сын его Скайдр Пемолюкс.

Давай же затянем старинную песню —
Как, вздев световое копьё,
Шагает блистательный Оби ван Хельсинг
Искать отраженье своё.

10 — 21 августа 2021
CC BY-SA

.
Небо дышит свободой, водой проливаясь на скверы.
Гром раскатом, как плугом, рассек бороздою наш мир.
Мне бы душу свою, да под дождь, очищаясь от скверны,
и, встряхнувшись, забраться пичугой простою в жасмин.
.
Вырываясь из комнат, насквозь протабаченных, пыльных,
с паутин одиночеств, от грязных, вонючих корыт,
лёгкой тенью скользнуть мимо бога и чёрта посыльных
на парад пасельо, исполнять пасодобль коррид.
.
Как рулетку крутнуть во всю мощь колесо обозренья,
чтоб на небе седьмом оказаться, без всяких перил.
И достигнуть такой высоты неземного везенья, —
там, где счастьем забиты склады; сколько хочешь бери.
.
И вот здесь замереть, ощутив себя частью «без меры».
Посмотреть, как скользят перед носом святые отцы.
И поймав за крыло одного (ну, того, что с безменом),
коробок из-под спичек вручить со словами: «Отсыпь!»
.
© Copyright: Олег Чабан

скороговоркой выплюнул июль
последний, тридцать первый, зуб молочный,
озябшим боком прижимались ночи,
от колких уворачиваясь пуль,
к друг другу, вытесняя напрочь день,
еще недавно солнечный и ясный,
ворочалась в младенческой коляске
в туманах нерождённая осень,

играла погремушками листков,
облизывала августа пустышки,
скупали не жалея медяков
в базарный день тетрадки, ручки, книжки…

рябина торопилась покраснеть,
а солнце позже встанет — раньше ляжет…
то там, то тут какая-нибудь ветвь
хной зелень постаревшую бодяжит,

изранен воздух махами крыла,
в закатах стали узнаваться льдинки,
с тоски намедни муха умерла,
и под руку забытые пластинки
ушедшей кошкой возвратились вдруг,
но патефон свою иглу посеял…
всё холодней и горше капель стук
в мои неприспособленные сени,

в них ни двери, ни пола нет, ни стен,
исшоркан коврик и порог затоптан,
а тот, кто жил здесь, съехал насовсем,
забрав с собой лишь отражение в окнах…

слова с полынным послевкусьем —
давно созрели семена,
моё дурное захолустье —
придуманная мной страна,

на позолоченных дорогах —
перегоревшие года,
в золе гвоздей настолько много,
что заржавела и вода
снегов растаявших, на луже
слезится радугой мазут,
и мне коралловые бусы
из моря чёрного везут,

иду шагающею куклой,
медведя за руку держу,
на уличных рекламах буквы
в огни от звёзд перевожу.,

темно, нет в роще тополиной
ни захудалых фонарей,
ни птиц певучих, ни тропинок…
пивнушка и бурьян -за ней —
черта кривая переулков,
разбитых окон, дряхлых крыш,
дешёвых папирос окурков,
голодных стай огромных крыс,
уродливых велосипедов,
коленок сбитых до костей,
не приготовленных обедов
и неприкаянных детей.

У косорылого забора
На всё махнувшая скамья,
Песок под шляпой мухомора,
Качель безногая, земля
С бурьяном выше небоскребов
И со следами от того,
Как избавляясь от микробов,
В колодца высохшего дно
Плевали мы с особым шиком —
Протяжно цокнув языком,
И папка старый мотоцикл,
В зелёный вымазанный тон,
В начале улицы, на зависть
Таким же нищим пацанам,
В худые рученьки «красависы»,
Как племенного жеребца,
Вручал. И аромат бензина
Ей был дороже всех духов,
Горой — трущобная низина,
А папка — всех заглавней — бох

сезон дождей. уставшие зонты,
бесследные прогулки, лужи, лужи…
под тучей вечной шар земной застыл
и сам себя на месте кружит, кружит…

танцует (?) испугался (?) ищет что (?)
щенком промокшим под ноги бросаясь
скулит чуть слышно и за край пальто
прохожих звёзд доверчиво хватает

тугой ошейник, оборванка-цепь,
в глазах с дождём перемешались слёзы,
а на доске последних новостей
размытых букв чернильные заносы

его подруга — рыжая была
пока дожди не растрепали краски
по краю неба — марсовы поля —
звёзд легионы маршируют в касках

а помнишь, раньше, раньше, до того,
как в монументы превратились боги,
пацан с тебя снимает поводок.
и с криком: Шарик, — рядом! — краснощёкий
летит с востока через крайний юг
на запад перепрыгивает север,
и друг за другом и за кругом — круг…
он что-то знал… а ты — во что-то верил…

сезон дождей. ни мальчика, ни пут,
на цепь орбиты посадили Рэкса,
и бесконечности разношенные жмут,
и в вечности неимоверно тесно.

Ты залипаешь в ТикТоке:
ставишь лайки, репосты…
Скролишь дни,
хавая очередного блогера…
И всё нормально вроде бы, —
живёшь себе и живи.
Стоп, а…
что в итоге-то?