— Посмотрим! В этом деле важен суд истории, а не суд методолога!
— Ха, ха! Можете продолжать матерое подражание, это всё бестолку!
— А я оформлю свой роман как авангард, сделаю такую прагматику, будто бы на мою первую строчку подумали, что я правда убил человека.
— Дураков нет! На авангарде далеко не уедешь!

***

Чтение терпеливого человека
— Я убил человека.
— Камера пошла, господа! Новая серия. Еще одного убивай!
— Что? Так это не я, это Раскольников!
— Один человек не пара, вот Раскольников тоже нескольких убил. Ищи!
— Но я концептуально написал первую строчку романа!
— Еще скажи, что тебе топор подложили!

Графоманы
— Про меня-с у вас лучше получалось писать! Перешли на графомана Пушкина-с?!
Кроме того-с, мои тексты копируются и вставляются, и уникальность не теряется! — сказал мне Достоевский.
— Но перед тем, как откопать Достоевского, надо написать книгу «Как научиться копать Пушкиных» — сказал мне Белинский.
— Я убил человека, но потерял топор! — сказал мне Раскольников.
— Ой, ребята, Вы из позапрошлого века! Устарели Вы! — сказал я им и стал читать искать в лимоне сходство с Лимоновым.
— Скажите, а не чего глупея вы не могли придумать? Кроме как сочинять пасквили на знаменитых авторов, — сказали мне читатели.
— Ха, ха, ха! Залил контент! Если есть заказ, можно придумать и что-нибудь поглупее! — сказал бредогенератор.
— Тут проснулся, упав с кровати, вся майка в поту, голова трещит. Да, надо завязывать с киселём и переходить на лимонады. Кто-то мне сказанул не перечислять и я сменил тему фантазий.

Лауреат
— Я убил человека. Да, меня заклинило Достоевским. Я долго подбирал топор, потом яростно его точил.
— Ты что, зачитался? — спросил меня топор.
— Но топоры не разговаривают! — возразил я и продолжил писать роман, лучше, чем у Достоевского.
— Щас Федор Михайлович сам придет и подскажет, как роман разрулить, — сказал мне критик.
— А зачем мне Федор Михайлович? Я же сказал, что хочу написать еще лучше, чем он? Я его не спрашиваю! — ответил я и почувствовал себя лауреатом нобелевской премии по литературе.
— Ничего, — сказал психиатр, — и вас вылечим.

Пьяный библиотекарь
— А я все мечтаю жидкометаллическом топоре, как у Терминатора. Чтобы он в нужный момент у меня вырастал из рукава. Вот я прочитал про ледоруб в названии, и у меня сердце встрепенулось. Напишите про меня пожалуйста! — попросил меня Раскольников.
— Я что, Достоевский? — удивился я.
— Если любишь щелкать по носам, значит ты второй Гоголь! — сказал мне Белинский.
— А если ты любишь пугать кошек, значит ты Шариков! — сказал мне Профессор Преображенский.
Тогда я дал Раскольникову рубль, чтобы он не рубил старуху, дал Шарикову мягкую игрушку, чтобы он не пугал кошек и дал Гоголю электрический нос, чтобы вдохновить его на продолжение своей повести…
Но тут появился Горький.. — и послал всех «в люди».

Белки в городе
Я убил древнего человека, но в милиции сказали, что машины времени не существует. Тогда я убил человека из далекого будущего, но в милиции сказали, что это ещё дожить надо. Тогда я с чистой совестью больше в милицию не обращался.

Почему Раскольников тепло одет?
— Раскольников, а откуда у Вас топор? — спросил Белинский.
— Я кашу варил-с, просто на место ещё не успел положить.
— А это потому что он не тварь дрожащая, тепло одет! — объяснил Парфирий.
— Все Вы концептуально ошибаетесь! — сказал Достоевский.
— Человек — это звучит горденько! — сказал Горький.
— А откуда взялись уменьшительно-ласкательные интонации? — удивился Белинский.
— А это потому, что все ценности относительненькие — объяснил Ницше.
— Я убил человека! — написал первую строчку прочитавший «Преступление и наказание» студент, решивший написать роман лучше Достоевского.
— Я Парфирия позову за плагиат! — возмутился Федор Михайлович.

Цепочки гипертекста
— Человека убил не ты! — сказал Достоевский Раскольникову.
— Ты что, не помнишь своих персонажей? — засмеялся Раскольников и замахнулся на Достоевского топором.