Если я напишу роман и начну его со строчки «Я убил человека», наверняка получится лучше, чем у Достоевского.
Тут мне позвонил Достоевский.
— Друг, а пойдем-ка по бабам! — предложил он.
— Да ты что? Гений должен быть девственником! — возразил я.
Друг засмеялся и сказал, чтобы я еще подумал, а он перезвонит.
Я позвонил Белинскому.
— Друг, а пойдем-ка по бабам! — сказал мне Белинский.
— Да ты что? Я роман пишу, зачем мне бабы! — возразил я Белинскому.
Белинский сказал, чтобы я еще подумал, а он перезвонит.
Тут мне позвонил известный поэт.
— Друг, а пойдём-ка по бабам! — сказал мне поэт.
— А давай лучше стихи посочиняем! — предложил я.
— Бабы — стихи жизни! — сказал поэт и обещал перезвонить.
Я убил человека и пошел по бабам, — дописал я первую строчку своего романа.
— Блин, а зачем по бабам? — удивился я. Ну и тенденция!
Мораль той басни такова, хочешь сей, а хочешь — куй, все равно получишь …деньги!
Но тут позвонили в дверь. Пришли бабы.

Я убил несколько человек
— Я убил человека.
Нет, блин, мало!
— Я убил двух человек.
Нет, не правдоподобно.
— Я убил дюжину народу!
А так перебор.
— Я убил несколько человек.
Во! Это оптимально.
Арсений отложил «Преступление и наказание» и посмотрел на Достоевского свысока.
— Я сделал Достоевского!
Моё начало романа лучше, чем у него. У меня получилось более рефлексивно.
Арсений взял отдельную тетрадку и написал:
— Я убил несколько человек!
Прошло тридцать лет.
Арсений стал великим писателем, но про свою первую строчку первого романа забыл.
И вот пришло время наткнуться на потерянную тетрадку.
— Что? Как это? Что это за строчка? — удивился Арсений.
— Кто-то подделал мой почерк! Я никаких человеков не убивал! — воскликнул Арсений, прочитав надпись «Я убил нескольких человек».
Но тут со стены упал портрет Достоевского.
— Аааа. Так это я же написал сразу после прочтения «Преступления и наказания».
Но почему меня поставили на учет в отделение милиции?
Почему мне ставили палки в колеса, когда я делал карьеру?
Почему мне постоянно все намекали на Чекотилло?
Неужели эту мою запись по Достоевскому приняли за признание, но потом поняли, что я писатель и замяли дело?
Но почему меня не спросили? Почему мне не напомнили? Странно!
Неужели меня заочно, исподтишка, в спину провоцировали, чтобы я совершил рецидив?
И никто не предупредил?
— Мы будем создавать тебе трудности и ты станешь гением! — вспомнил Арсений слова классного руководителя.
— Так вот почему мне создавали трудности! Из-за этой первой строчки романа — подражания Достоевскому!
Арсений засмеялся и выбросил тетрадку в мусоропровод.
— Пусть крысы дописывают мой роман!

Любовный роман
— Я убил человека! — сказал Раскольников.
— Говорит красиво, значит врёт! — возразил Парфирий.
— Что является истиной для меня, то истина и для тебя! — опровергнул Раскольников.
— У каждого — своя правда и своя старуха в шкафу, — засмеялся Парфирий.
— Зима впереди долгая и старух нужно запасти не менее двенадцати, — сказала секретарша Парфирия.
— Я знаю, что у Вас с секретаршей, — сказал Раскольников.
— Вон! — заорал Парфирий.
В это время старуха выперлась из шкафа.
— Шариков, это ты? — набросилась старуха на Раскольникова.
— А Шариков из другого романа! — удивился Парфирий и запрятал старуху обратно в шкаф.
Казус постматематика
Я убил второго человека. Сколько человек я убил, если на этой планете никто не первый? Но никто и не второй, так как каждый человек — первый.

Великая подмена
Я убил никого. А писарь поменял «и» на «е». Так никто стал неким. Но следователь не грамотный и прочитал «никого». Так дело закрыли.

Ориентация-Ы
Я поубЫвал всех. А следователь сказал, что надо писать «и», а не «ы». Но я никого не убивал, и я продолжил всех убЫвать.

С обрэзом под юбкой. Разные лекала
— Главное — написать первую строчку романа! — сказал мне учитель.
— А смотря о чём роман! — дополнил я.
— А ты что, никогда не лазил девушкам под юбку? — спросил учитель.