ангельски чистыми, и я без труда смогу узнать в них своих детей. Но меня берёт скука даже при одной мысли об этом: я не могу найти в себе силы умиляться спящим детям. Я чувствую, как в них теплится отличная от меня жизнь, а мне всегда казалось, что такого быть не может. Поэтому с детьми остаётся мой муж, а я предпочитаю не смотреть в их лица, не помнить их имён. Я перешагиваю через них семимильными шагами и направляюсь на кухню, где для меня осталось ещё недопитое шампанское». Это, пожалуй, самое сильное место в рассказе Александры.

Рассказ, в сущности, тоже чисто женский. Но, полагаю, имеет очень противоречивые и достаточно полярные мнения в отзывах читателей, если он размещён где-либо в сети.

Почему-то здесь же, в «опасном грузе» размещена страничка с невинными ошмётками мыслей Марии Евтюхиной. Ничего опасного, сколько-либо острого, афористичного в них, в общем-то, нет. Высказывания сии довольно банальны и просты, и какой-либо оригинальностью не блещут.

В разделе «железная дорога» Александр Смирнов представляет свой рассказ «Сеть». Рассказ достаточно слабый. Повествовательный язык довольно примитивен. Текст насыщен фразеологическими и синтаксическими ляпами. Сюжет высосан из пальца и, как следует, не продуман и не обработан. Ну и, соответственно, получилось то, что получилось. А получилось – ничего.

В этом же разделе расположились два стихотворения Дмитрия Гусева. «По дороге из жёлтого кирпича…» — сырое, с размытым (я бы даже сказал, с размазанным) ритмическим рисунком. Безразмерное (применил это слово не столько для того, чтобы подчеркнуть, что у стихотворения отсутствует какой-либо размер, хотя и это тоже; но, больше всё же для того, чтобы показать бесконечность стиха). Акынизм, одним словом.

Почему второе стихотворение называется «Школьный вальс» я так и не понял, «Школьный бред» ему бы пошло больше.

Тем не менее, я не говорю, что это не стихотворения. В них просто слаба поэзия. В обоих стихотворениях чувствуется потенциал автора, но он сам себе в них ставит подножку, пытаясь быть оригинальным.

На горизонте замаячил «путевой обходчик» Евгений Шторн. «Что он нам несёт? Пропасть или…». А несёт он нам (ни много, ни мало) «Диптих о свободе». Машинист, притормози, читанём.

Славная вещица. Несколько спорная, но славная. Замечательная юмореска! ….Хотел написать я пока читал этот рассказ. Так как был абсолютно уверен в том, что автор посредством гротеска очень тонко прорисовывает своего героя, человека, замкнутого на своём «хочу», на первичности и непоколебимости своего «я». Это касаемо первой части «liber mortuorum».Но концовка, вдруг, превратила этот легкий изящный фарс в трагедию, чем, на мой взгляд, значительно снизила ценность произведения. …Но в то же время, допускаю также, что я ошибаюсь в восприятии произведения. Что это и не то, и не другое (не гротеск и не трагедия), а чистейшей воды сатира, и убийство в конце – это неожиданный ход, и даже, в какой-то мере, ВП*(высший пилотаж). Сродни бессмертным и восхитительным «Двенадцати стульям».

Но, повторюсь, это всё относится только к первой половине «Bill of Rights»… опс! прошу прощения,… разумеется, же «Диптиха о свободе».

Пошел читать вторую. Может, как раз там я и найду некоторые ответы и лучше пойму автора и его подачу.

Ну, в сущности, я оказался прав во второй части своего предположения о стиле написания «liber mortuorum». Это действительно оказалась сатира. Злая, едкая, но живая, ироничная, правдивая и улыбающая сатира. Вот именно через эту призму и надо читать первую половину диптиха, озаглавленную «liber mortuorum». И понимание этого я подчерпнул именно во второй половинке диптиха под названием «liber viventium».