Философское. Мотивы Хайама

Желаю в синеве тонуть,
беспечен, весел, рад.
Чтоб каждый мог упомянуть:
да, этот в синь ужрат.

Чтоб воздух в грудь вдохнуть. И ах!
лишь выдохну — и вот
как будто рядом в двух шагах
взорвался спиртзавод.

Не вечна жизнь. Зато облом,
случается и в ней:
чем меньше водки за столом,
так тем она ценней.

Жизненный пост

Жизнь — капризная художница, чья кисть выписывает на холсте бытия причудливые узоры судьбы. У каждого свой эскиз, своя роль в этом театре абсурда: кому-то уготовано сиять светом добродетели, кому-то плести тени коварства, а кто-то рождён быть ловким кукловодом обмана. Лишь единицы дерзают вырваться из цепких объятий предопределения, ступая на тернистую тропу добра. И как же горестно наблюдать, когда душа, израненная обидой и предательством, взывает к сочувствию, обнажая кровоточащие раны перед равнодушным миром, погрязшим в собственных скорбях.

В жизни редко встретишь самого искреннего человека, свято чтущего данное слово. Вот, к примеру, обещал я тебе ко дню рождения хороший подарок, а назавтра лишь развожу руками, сетуя на пустой кошелёк, в то время как средства, предназначенные для тебя, утекли на мои собственные прихоти.

Природе жизни свойственно, чтобы даже среди самых близких порой вспыхивали несправедливые конфликты. Из-за пустяка может разгореться буря, задев чью-то душу незаслуженной обидой.

Не суждено на Земле стать обителью безупречности, где ложь, лицемерие и предательство — лишь пыль, стёртая ветром времени. Ибо в мире, лишённом порока, человек, возможно, обрёл бы долгую молодость и непогрешимую доброту. Но такова неумолимая воля природы, чьи законы определяют меру отпущенного каждому срока.

Человек — лишь марионетка в руках всесильной стихии, послушная игрушка в её неумолимой игре. Природе выгодно, когда в душе человеческой зреет семя несправедливости, отчаяния и печали. Ибо без этой горечи мир утратил бы свою остроту, своё разнообразие, свою мнимую справедливость.

В идеальном мире люди не знали бы предательства, находили бы всегда общий язык, понимали бы чужую боль и несли ответственность за каждое слово и действие. Там, где справедливость – царица души, воцаряется покой и гармония. Но когда зло касается сердца, тьма сгущается внутри, и становится невыносимо тяжело противостоять её чарам.

В суровой реальности жизни встречаются мужчины, осыпающие своих возлюбленных посулами: «У меня блестящее образование, я зарабатываю хорошие деньги, стань моей женой!» Ты — свет моей души, возлюбленная моя. Внемли же словам моим, исполненным искренности и правды. Доверься обещаниям моим, ибо сердце моё чисто, и нет в нём тени лицемерия. Я честен и верен – в каждом сказанном слове, в каждом трепетном взмахе души, в каждом поступке, что выкован из клятвы, данной сердцем. Но как разглядеть за этим благородным фасадом простодушной девушке истинное, сокрытое лицо? До свадьбы многие надевают маску добродетели, скрывая своё истинное лицо. Но ложь, словно змея, рано или поздно выползет на свет, обнажая всю неприглядную правду. Ибо нет ничего тайного, что не стало бы явным. Подлинная сущность такого жениха обнажится лишь тогда, когда пелена спадёт с её глаз, и она увидит, что перед ней – всего лишь простой работяга, погрязший в долгах, лицемер, скрывающийся под маской благополучия. Поймёт она это, когда в их дверь постучатся коллекторы, требуя с мужа деньги, и выкрикнет ему в лицо с горечью и отчаянием: «Да ты просто скотина! Лжец! Обманщик! Кто мне клялся до свадьбы в искренности, в высокой должности, в несметных богатствах? Ты – тварь! Пусть жизнь рассудит тебя за эту подлость!» Ты мне лапшу на уши вешал о своей высокой должности и баснословном доходе в четыреста тысяч рублей, а на деле, оказывается, ты брал кредиты в банке, приносил их домой и, глядя мне в глаза, лепетал: «Моя любимая, вот моя зарплата, четыреста тысяч рублей! Побалуй себя, купи что-нибудь себе красивое.» Ах ты мерзкий выродок! В тебе разума не больше, чем в дохлом таракане мозгов. Ты – гниль, разъедающая саму основу человечности. Не думала, что когда-нибудь судьба заставит меня делить кров с подобной тварью. Это просто невыносимо, словно яд медленно просачивается в мои вены! Но к тому моменту будет уже слишком поздно, ведь свадебные колокола давно отгремели, а прошлое не воротишь. Но к тому моменту будет уже слишком поздно, ведь свадебные колокола давно отгремели, а прошлое не воротишь. Как же быть? Как сорвать эту коварную свадьбу, не позволить этому обманщику опутать себя сетями лжи, обвести вокруг пальца своим ложем и алчностью? Сложно, почти невозможно предугадать роковой ход событий и избежать этой горькой ошибки.

В суровой ткани бытия не найти безупречной справедливости. Скорее, это калейдоскоп переменчивой жизни, где справедливость и несправедливость танцуют в зыбком равновесии, будто две стороны одной монеты. Одним уготовано испить чашу предательства, отчаяния и душевной боли, в то время как другие, овеянные благосклонностью судьбы, плывут по течению дней в безмятежном спокойствии, так и не познав, что значит сокрушаться и отчаиваться.

В утопии юноши и девы были бы чужды эгоизму, алчности и корысти, не знали бы хитрости ради личной выгоды. В таком мире они с трепетом и ответственностью относились бы к себе и к своим возлюбленным. Сердца не разбивались бы в череде предательств, когда наивность становится лишь инструментом в руках расчётливой девы, стремящейся к выгодному браку, или юноши, ищущего богатую невесту. Если бы каждая девушка осознавала, что дурное деяние влечёт за собой горькие последствия, способные повергнуть невинную душу в пучину отчаяния, печали и пагубных пристрастий — курению, алкоголю, как результат предательства и оплеванной чести. Но эти заветные мечты — лишь мираж, ускользающая утопия, которой никогда не суждено воплотиться в суровой реальности земного бытия. Такова безжалостная правда жизни.
© Айдар Замальдинов

О виноградной лозе

Тут уж, братец, ной-не ной,
а вино придумал Ной.
Назвать Ноя сатаной
может только лишь больной.

В честь библейского святого
сдвинем мы бокалы снова.
Славу Ною пропоем —
а потом еще нальем.

Новое о крокодилах

Между головами
крокодил летел.
Бежевое знамя
в лапах он вертел.

Время бьет в затылок
яростным стихом,
из пустых бутылок
уж сложился холм.

Ничего что сложен
мой запойный бред.
Столько выпить может
не любой поэт.

Я выбираю и то, и другое, и третье

Я выбираю и то, и другое, и третье
Гений

Про меня все знают все,
Все, всё намекают,
Что что-то, что-то знают,
А я в розовых очках.
Гениальный человек.
Я – личность.
Личность я.
У меня – мания величия.
Про меня все знают все,
Знают, что я гений.
Нету мании преследования,
Я великий человек.
Есть мания величия.

Я мечтаю о вершинах,
Не смущаюсь мнениям толпы,
Я парю над суетой,
Пусть все что-то знают,
Я, конечно, не простой!

Словно звезды, мысли сияют,
В моем космосе идей.
Каждый что-то, что-то знает,
Что я гений – царь зверей!

Я — великий, это Читать далее

Американская драма.

Гадаю с утра -что сегодня есть?
Сегодня ведь только четверг и я
снимаю с себя все исподнее
и не надеваю все верхнее.

И это, совсем не в предбаннике.
А в банке — народу явление.
Застыли как в шоке охранники,
а я говорю: «ограбление».

Я лысый, наградный и нагленький
тащу из под тусклого серого
бумажки, что так нынче надобны,
купюры — за серией серию.

В одном лишь душа не уверена —
уж слишком идет все по-книжному.
Но все ж исчезаю — без верхнего.
И так растворяюсь — без нижнего.

На шее мешок с миллионами.
Но гложет обида по-подлому —
кассирша глазами влюбленными
сжирала меня, без исподнего.

А может быть мне б не на станцию,
А нужно для счастья лишь только
мне в банке бы было остаться там
с кассиршей,
под банковской стойкой?

Гримасы экологии

До города Б
навстречу судьбе
ушел в настроенье веселом.
А в городе Б
присел на трубе,
хотелось дышать метанолом.

Но в городе В
я вдруг заревел
противно, протяжно и громко.
Противен весь свет,
ведь в городе В
достала проклятая ломка.

Вернулся назад,
но в городе ад —
зеленые взяли в осаду.
Теперь на трубе
в том городе Б
ни капли прекрасного яда.

И нечем дышать,
ну вот твою мать —
конкретно лихая судьба?
Алфавит велик,
но очень безлик —
Боюсь, не пришла б мне труба.

Категория любви

Я так тебя люблю —
прости мне этот грех.
Но если уж пошлю,
то уж подальше всех

Увижу в том нужду
(коль выведет меня)
начальника в п…
пошлю средь бела дня.

А если вдруг покой
нарушит мой сосед,
я к матери такой
его отправлю вслед.

Пошел ты на, козел,
скажу, едрёна мать.
Чтоб там, куда пошел,
его не отыскать.

Куда Макар телят…
Но это ерунда.
а вот тебя терять
придется навсегда.

А значит для того
пошлю тебя туда,
Куда я никого
не слал и никогда

Поэтово — поэту

Пусть истина всегда одна,
ее поди, попробуй взять-ка,
ведь в огороде бузина,
а в Киеве представьте, дядька.

И пусть годов пройдет хоть сто,
а я запомню, как намедни,
любил ее за все за то,
что у машины свиток медный.

И перед критиком дрожа,
поэт, измученный запоем,
садится смаху на ежа.
И всё такое