Все иностранцы улыбались. Я не мог понять, чего это они улыбаются? Жизнь удалась, что ли?
Так вот, я решил, что здесь стоит проверить свои знания немецкого и английского языков. Английский был не плохой, но немецкий храмал. Иностранцев выдавала их физиономия. Какие-то они все слишком милые и улыбчивые, в отличие от нас. Мы же, суровые, в ожидании, что вот-вот нас где-то наебут. Но пока ненаебывали. Завод делился на три смены: утреннюю, дневную и ночную. Мне выпало первую рабочую неделю работать в ночь. Начальником смены у меня был Андрей Матик. Белорус, здоровый мужик, плечистый, ВДВ и все дела, но с пониманием относился к подчиненным. Смена которую мы меняли, возглавлял, некто, Богдан Костянников. По нему сразу видно, отставной офицер, всегда все выслушает, но никогда не юморил в отличии от нашего начальника. Взгляд орлинный, сказал, как отрезал, походка показывает солдатскую выправку. В общем, с этим мужиком, надо говорить членораздельно и бить точно в цель. Позже, я узнал, что он и правда отставной капитан.
Хожу я всю неделю и при рукопожатии тому или иному человеку, говорю:
— Guten tag (нем.)!
И доходит очередь до этого сурового Богдана Костянникова. Я ему протягиваю руку:
— Guten tag! — А он на меня так взглянул, как бы с высока, и говорит:
— Не умничай, тебе это не идет! — я не растерялся и ответил.
— Взаимно! — на что получил в ответ ужасающую гримасу удивления и внезапности. У него чуть очки не подпрыгнули с глаз.
Но эта история так себе, есть еще одна. Я устраивался с одним парнем одновременно на этот завод. В процессе трудоустройства мы сдружились, но потом я узнал его истинное «Я». Я тогда уже работал крановщиком и позабыл, что такое операторство. Работы в тот день навалило, просто пиздец. Тот парень(его звали Дима), тоже перешел из оператора на другую линию и был, что-то вроде лидером, самого себя, так как он там работал один.
Полдень. Работа кипит, у меня жопа в мыле, и я, как ужаленный меняю две линии штампов. Полностью увлечен своим делом. Тут мне по рации звонит этот Дима:
— Андрей, приедь, поставь катушку, — говорил он.
На что я отвечал, что не могу сейчас к нему приехать, так как занят своей работой. Сказав это я, продолжил смену штампов. Через минут десять вновь зазвенела моя рация. Дима:
— Андрей, срочно поставь мне катушку! Армин меня выебет…, — продолжал он, как бы умоляя меня.
— Блядь, я не могу! Занят! У меня две линии сменились! Доделаю здесь и прийду к тебе.
— Андрей, он меня точно выебет! — чуть ли не плача.
— Мне, похуй! — ответил я. И его слова перестали доноситься из радиостанции.
Я продолжил свою работу. Закончив дела, набрал по девятому каналу этого Диму.
— Дима, тебе еще катушка нужна? — на что я получил четкий и многозначащий ответ.
— Поздно, — вздыхая, говорил он в рацию, — выебали…
Я ничего не ответил, но если бы нажал на кнопку «вести разговор», то Дима бы услышал громкий и истерический смех.
Много еще всего интересного происходило и происходит на нашем заводе, но об этом расскажу позже.