Так шло время. Прошла зима, весна… А я всё забывал и забывал, думая, что в следующий раз смогу в кои-то веки вырваться в деревню, но каждый следующий раз занимая всё свободное время чем-то другим, якобы более важным… То ли дел было по горло, то ли личные переживания не давали мне отдыха.

Так постепенно прошёл ещё один год.

Наступило лето.  В июне я справил свой день рождения с матерью, её знакомыми и некоторыми своими друзьями, оставшимися ещё со школьной поры. Праздник удался на славу. В этот день я был действительно счастлив, как ещё тот мальчишка, которому подарили огромную коробку с конструктором. А на следующее утро мать неожиданно уехала, ничего не сказав… Вернулась она лишь к вечеру. На её лице читалась та тоска, которая была когда-то, когда отец ещё жил с нами. Я подумал, что она повстречала его по дороге, и они разругались, но я ошибся. Мать отрицала всё. Однако истинную причину своего настроения не называла. Она ушла к себе в комнату, тихо закрыв дверь. Оттуда не слышно было ни плача, ни всхлипов, ни вздохов… Но я почувствовал неладное.

Дома следующие два дня царила тишина. Вокруг не было ничего интересного, и я решил, что навещу наконец бабушку, тем более, что последние дни меня будто что-то толкало к ней. Будто какое-то предчувствие управляло мной…

Деревня. Солнце медленно проплывает надо мной, заставляя меня смахивать пот со лба. Облаков не видно нигде, и от этого всё вокруг ещё сильнее изнывает от жары. Земля трескается, трава сохнет, а воздух дрожит. Всё вокруг нагревается, и горячие камни обжигают мои босые ноги. Ветра нет вовсе. Я уже едва иду, выискивая вдали хоть одно деревце, где могу остановиться на пару минут и сесть в теньке.

Невзначай я набрёл на избушку деда Иннокентия и решил заглянуть к нему. Ветхая крыша прогибалась под тяжестью лет и выглядела теперь ещё более заплесневелой и старой. Я хотел было постучать, но дед, видимо, услышав мои шаги по заросшей тропе возле его избёнки, отворил её прежде.

— Кто же это ко мне пожаловал, — начал было приговаривать он, не узнав меня поначалу. – Ох ты… Это ты, Сенька? Ай да парень стал… Как вырос… Что это ты вдруг заглянул к нам сюда?

— Я, дед, бабушку решил навестить, — отвечал я. – Позабыл я совсем про неё…Даже и дороги толком уже не помню…

— Не мудрено, сынок, не мудрено, — прищурился Иннокентий. – Времени-то сколько прошло…

— Когда же я последний раз проходил по этой тропинке?.. Всё травой поросло…

— Пять лет ты не был здесь. Так, Сенька, так…

Я не заметил, как пролетели эти пять лет.  Потому от слов деда я охнул и чуть было не схватился за сердце… Теперь предчувствие накатило на меня с ещё большей силой.

— Как там бабушка-то моя? – робко, будто бы невзначай поинтересовался я. – Я и приехал-то к ней…

Дед вздохнул и отвёл глаза.
— Кажется, ещё вчера за водой ходила… — тихо заговорил он. – Помню её, божьего одуванчика… Как зайдёт, всё о тебе говорит, о тебе, что, мол, думает, как ты там, за все эти годы-то, жив ли, здоров ли… А всего только месяц назад она… Чуть-чуть осталось дождаться ей тебя, да не дождалась, отошла… Жаль её… Всей деревней поминали, как родную…

Я вздрогнул. Что-то горячее наполнило мои глаза, и я отвернулся, упорно глядя в землю, как маленький мальчик, провинившийся  перед  родителем… Мне стало так горько, что и сказать нельзя.

— Вижу, вижу, сожалеешь, — закивал дед. – Да слёз-то нечего прятать. Раньше надо было, а теперь-то что…

Махнул старик рукой, произнёс своё тяжёлое «эх» и пошёл к себе в избушку, где давно уж догорела последняя лампада…