Как челн никчёмный, был я ни при чём.

Чекушился, чуть слышно чертыхался,

Не бил челом. И морду кирпичом

Чинил перед чинами. Замечтался…

В чистилище внесли мой чемодан,

За ним меня, челомкая, почётно

Ввели. Теперь я член чего-то там

По чётным дням (а может, по нечётным).

Причалил мой расхристанный челнок,

Теперь ему ребрендинг здесь наладят.

Закуской станет чеддер (не чеснок),

И гейши зачастят ко мне, (не леди).

Я что-нибудь почище сочиню —

Всё челдобречество на стих мой пасть раззявит.

Но честь не зачехлю. Не расчленю.

Моё же членство. Я — его хозяин.

Четырежды взмахнув крестом,

Священник осеняет жертву.

Четвертованием потом

Палач её приводит к смерти.

Труд палача всегда успешен,

Работа на виду у всех.

Когда ж он будет сам повешен,

Посмертный обретёт успех.

__________________________

Труд палача — не просто труд.

Был человек. И вдруг — стал труп.

Но что таится там, под маской?

Там: сожаления гримаски,

Или души открытой плач?

Молчишь, палач?

Бессонной ночью, поутру
Вопросы бьются, словно птицы.
Как дальше жить? К чему стремиться?
Зачем живу? Когда умру?

Кто мне ответит, почему?
И где конец? А где начало?
Кому довериться? Кому?!
Ходить ли в церковь, и как часто?

Когда всё это началось?
Кто я? Кто мы? Зачем всё это?
Набит вопросами челнок,
но нет ни одного ответа.

Зачем, скажите мне, зачем?
И почему? Какого чёрта?
Катрен. Ещё один катрен.
И строф – когорта за когортой.

Как жить? Любя? Бороться? В страхе?
Устали вы, я слышу ропот:
— К чему вопросы? Что за нахер?
— Да просто так. Идите в жопу!

© Copyright: Олег Чабан

Я лечу. Лечу и чую — гарью пахнут метеоры,

Бороздить всю жизнь хочу я межпланетные просторы.

Хищный нос моей ракеты рвёт в клочки кометы проседь.

Прибавляю. Скорость света по обшивке лупит тростью.

Раскрываю карту странствий, пик маршрута – ближних стО лет.

А в подрёберном пространстве невесомо бездна стонет.

А быть может, и не бездна – там и голодно и грустно.

Холодильник бесполезно откупоривать — там пусто.

Запах пищи лезет в нос мой, люк раздраиваю ловко…

Вот проснусь – и сразу – в «Космос» — в институтскую столовку.

Ты, как буквы в заветной тетрадке —

Живописна, строга, аккуратна.

А в мечтах — как клубничка на грядке,

И на вкус, и на ощупь приятна.

А когда уже станешь смелей ты,

Все сомненья и страхи оставишь,

Мне сыграешь, быть может, на флейте,

На губах земляничкой растаешь.

Станешь нежной, доступной, домашней,

Покоришься желанью и воле…

А что дальше — подумать страшно,

Потому что я с севера, что ли?

Собираешь свои вещички —

Знать, твоя остановка вскоре…

Размечтавшийся, едет  мужчинка

В плен к  далёкому южному морю.

— Алло, начальник?

— Нет, я ЗАМ. – ОК,

Я под дождём уже совсем ЗАМОК!

Закрыт тут вход в старинный ЗАМОК,

Нет расписания, висит ЗАМОК.

— Да это ж выход, а не вход, дружок.

Вы отойдите в сторону, ЗА МКАд,

За штаб- квартирой вход у нас, ЗА МОК,

Там точно никакого нет ЗАМКА.

Улитки садовые — с виду простушечки,
Изящные хрупкие божьи игрушечки.
Они не спешат, не колдуют над смыслами,
Как будто бы в вечность с рожденья записаны.

Их ракушки — радость философов племени, —
Спирали сознания, таинства времени,
Галактики дальние лунною полночью…

… Сожрали все лилии, мерзкие сволочи!

Принято. Оценка эксперта: 26 баллов

проснувшись поутру в кювете
мы благодарно промолчим
что нет для злой тоски на свете
причин

5 июня 2015
CC BY-SA

Я – чёртов перфекционист.

Себя в себе я ненавижу.

Передо мною чистый лист,

Но я и в нём изъяны вижу.

Вот лес, деревья, облака,

Течёт в гармонии река.

Но даже это мне вовек

Не станет символом блаженства.

Плывет по речке че-ло-век!

А он  — антоним совершенства.

Людской поток —  клубок убожеств,

Тень, закрывающая свет…

Любой поэт спасаться должен

От жизни, если он эстет.

Устами младенца — глаголет ли истина?

Устали надеяться горе – историки

Китайские, наши — на то, что мы вскорости

Узнаем ответ  – защищала от нас стена

Китайцев, иль русскими всё же построена

На южной границе на длительный срок она.

Не скажет младенец, хитро улыбается.

О чём он молчит, чуть на солнце сощурившись?

Быть может, мечтает, что жизнь будет чудная,

Когда эта стенка в итоге развалится —

Последний барьер между нашими странами.

И станем с китайцами мы – «китаянами»!