Его прекрасный сон разбудили местные мальчишки, которые гоняли мячь на лужайке. Он посмотрел на часы. Стрелки часов показывали полдень. Вскочив с места и уложив свою ночную кровать в сумку, он побрел в подвальное помещение, которое нашел вчера. Спустился по лестнице, что вела к желанной двери, дернул за ручку. Дверь поддалась. Он вошел внутрь. Зашагал по длинному бетонному коридору с низким потолком и не верил себе, что, вот сегодня, его уже примут в легион. Не было ни обоев, ни красивых люстр и всего того, что производит приятное впечатление. Были лишь сырость, мусор, что валялся повсюду и лампочки дневного света, периодически моргали, так что временами приходилось идти на ощупь. Оказываясь в полной темноте, от чего мурашки пробегали по телу. В конце, этого пятиметрового коридора, показалась еще одна металлическая дверь в таком же ужасном состоянии. Он подошел, на двери имелось окошко небольшого диаметра, в которое могла влезть только рука человека. Парень дернул ее. Она была закрыта. Тогда он постучал. Ответа не было. Постучал еще раз. Та же история. Затем принялся колотить кулаком изо всех сил, окошко открылось. Из нее показалось лицо мужчины, который что-то говорил по-французски и резко жестикулировал.
— Я не говорю по-французски, — твечал Жирайр. — Высунутое лицо стало говорить на английском языке и объясняло, что набор уже не ведется и они в скором времени переезжают в другое место. — Но нашего парня это не остановило: он стал показывать справки от доктора о том, что здоров, и все соответствующие документы для зачисления в легион. Его не стали слушать и просто захлопнули перед ним это маленькое окошко. Он очень разозлился.
— Получается, я просто так ехал? Хрен вам! — прокричал он на русском языке и стал ломиться в дверь снова.
На стуки не обращали никакого внимания, а он продолжал тарабанить. Вскоре дверь распахнулась, оттуда вышли двое мужчин в форме и вытолкнули его на улицу. Жирайр поднялся, отряхнулся от пыли и грязи и вновь вернулся к желанной двери. Он считал, что если будет проявлять упрямство и напору, то его возьмут исключительно из-за этих качеств. Теперь он стал разбегаться по коридору и со всей силы бить ногами по мрачной двери. После того, как он это сделал опять показались те парни в форме, но уже с дубинками в руках. Отбив ему ноги и повалив на пол, они слегка попинали его и вновь выставили на улицу. Но теперь закрыли входную дверь на замок. Проходившие мимо люди с опаской смотрели на парня, вылетавшего из подвального помещения и приземлявшегося в кусты, где он провел ночь, как он вновь устремлялся к двери откуда его только что выкидывали, и, колотя руками и ногами, что-то кричал вслед обидчикам на непонятном им языке.
Вечером того же дня Жирайр уже ехал в поезде, увозившем его из французского города Лилль обратно в Бельгию. Приехав в лагерь, он не находил себе места. Ходил по комнате из стороны в сторону и не мог понять, как так получилось, что его не взяли на службу. Он плохо спал, мало ел. Его не сбывшаяся места не давала ему покоя.
— Как же так! — сердился он, — моя детская мечта так и не сбудется? Значит не суждено мне пойти по стопам деда. Но если бы Артур Конан Дойль бросил свои творения при первой же плохой критике, то, хрена бы лысого мы увидели, а не великого «Шерлока Холмса». Стал искать информацию о других призывных пунктах. И один такой нашел. Он располагался в городе Руан. Стал выяснять подробности об этом месте, чтобы вновь не попасть в просак.
— Что, не приняли? — спросил его сосед турок, — бывает, но ты не отчаивайся. Попробуй через шесть месяцев туда же сходить. — Успокаивал он парня.
— Да, дело-то на в том, что не приняли. Меня даже на медосмотр не допустили. Просто выставили за дверь и все.
— Да-а? Вот дела!
— Ну, ничего. Они еще узнают кто такой Жирайр Овсоян. — С уверенным голосом и твердой рукой говорил Жирайр.
— Да ты полон интузиазма и я чувствую стремление к цели, — подбадривал его турок, — продолжай в том же духе.
— Спасибо, друг.