Мышонок

… Я сижу у батареи,
я говорю с мышонком.
Вьюга все злее, острее.
Грань между мирами
тонкая.

— Когда колобродят метели —
это резвятся бесы,
что в норки свои не успели.
Об этом мы с бабушкой пели,
если тебе интересно.

И разве не морды в тучах?
И снег — не слезшая кожа?
Бабушки знают лучше,
но их любовь не поможет,
если выйти из дома,
отправиться
праздновать с… теми.
Жутко-веселая кома
кажется доброй знакомой,
да только всему свое время.

Мы еще спляшем на трупах,
и трупами станем еще мы.
Давай слушать память и трубы
и не выходить, мой мышонок.

Принято. Оценка эксперта: 22 балла

Все по-прежнему

Тут на каждого сонмы печалей,
И повсюду с собой их таскаешь.
— Мою музыку не замечали…
— Я, похоже, паршивый товарищ.

Тут у всякого толпы чудовищ,
Из ошибок прядут они драмы.
— Что ты, вечность, для трусов готовишь?
— Я однажды ударил маму.

У кого-то озлобленным бредом
Все пылают несчастные головы.
— До сих пор я жалею об этом:
Сам людей убивать не попробовал.

Жизнь подарочки всем оставила;
По весне ее метки краснеют.
Тут одно лишь работает правило:
Все по-прежнему, только больнее.

Принято. Оценка эксперта: 22 балла

Вороны в парке

Я забрёл во царствие без света
Одиноких ярких фонарей.
Странный зной царит — он не от лета —
Вороньё же каркает сильней.

Парк укутанный периной мрака
В древней скорби ждёт чужой беды.
Сук на дереве как будто каркнул
И листва упала на следы,
Что совсем недавно протоптали
Эти тропы — этот город — мир,
Кой Их руки на торгах продали,
Чьи глаза не видят мира ширь.

И глаза их — лакомство воронам,
Что с надгробий до аллеек мчат —
Парк ночной вороньим скопом скован,
И вороны ветки тяжелят.
В памяти злых птиц засели блики —
Каждого прохожего лицо:
Вечный жид с игрой своей на скрипке
И других скитальцев жизни сонм.

И клянут их, и смеются птицы,
Каркая безумно имена.
Птицы тьмы к ночи начнут храбриться,
Перейдя на человечий гвалт —
Гвалт из тьмы имён услышит небо
И заплачет по судьбе людской.
Только солнце лишь разгонит беглый
И почти рассыпавшийся строй.

Я очнулся где-то поздним утром
И не помнил: где обман, где быль.
Вновь вороны каркают понуро —
Суета и в жаре тьмы оставит стынь.

Принято. Оценка эксперта: 15 баллов.

Ночная панорама

Светает уж, но до порога утра рано —
Так белобрыса — в меле Петербурга ночь.
Она созвездия бросает в город яро,
А звёзды отлетают резво от высоток прочь.

И фонари стройны — ночные джентльмены,
А джентльменам часто подбивают глаз…
Но горожане возмещают то лишенье
Близ них встречая только сладко рвущий час.

А лавочки, которыми весь парк усеян! —
Как жаль, что заперты они все до утра.
И сами лавки говорят нам: «непременно
Запреты, цепи в пылу страсти надо рвать!»

Гуляет, бродит и кутит порой прохожий,
Что встретится порой в кофейно-млечной мгле.
Я так давно в себе и в них видал лишь рожи,
Что променад свой совершаю вдалеке.

Виднеется сонливая вода залива —
Он мил, когда не атакован тьмой лучей,
Как полон также я раздумия порыва,
Когда избегну во тоске своей людей.

И многое в кромешной тьме ещё я вижу,
Идя один от редких городских огней:
Один я этот город вечно тёмным вижу
И вряд ли станет он в ночи теперь светлей.

Принято. Оценка эксперта: 17 баллов.

Сбегают от платья горошины чёрные…

Сбегают от платья горошины чёрные,
Как от бабки и дедки ушёл колобок.
Трудятся честно седые учёные,
Лодырь-поэт плюёт в потолок.

Целит Бьорндален в горошек мишени,
Плавно, уверенно жмёт на крючок.
Тесно в обкуренном воображении –
Оттого и расширен горошек-зрачок.

Текут циферблаты в картинах Дали,
Малевич срезает углы у квадрата.
В чёрные дыры летят корабли,
Горошек-нейтрон громит мирный атом.

Вечер. Лето. Зелёное. Тёплое.
Мир сложился из тысячи крошек.
В центре мира: влюблённый я,
Улица, девушка, платье в горошек.

 

Принято. Оценка эксперта: 21 балл.

Состав уходит в полночь без пяти…

Состав уходит в полночь без пяти,
И хлеб, и водка куплены с запасом,
И старый анекдот не повредит,
Про ту страну, что не назвали Гондурасом.

Все точки на местах, всё на мази
И проводник, и машинист готовы.
— Закрой окно – нас точно просквозит.
Закрой глаза – всё повторится снова.

На полке – я, бегущий от себя;
На потолке – ретроспектива, тени.
Отличный выход — пережить два дня
Там, где залив растягивает время.

Улитка тащит мысли на плечах,
И в голове всегда кипит работа.
Улитка смело давит на рычаг –
Открыв блокнот, записывает что-то.

Вот я живу и радуюсь зиме,
Улыбке, голосу и чувств большой охапке.
Состав приходит в девять сорок две –
Я выбегу на улицу без шапки.

Принято. Оценка эксперта: 24 баллов.

Вот красный волк на пластилиновых ногах…

Вот красный волк на пластилиновых ногах,
Дух лета полыхает на загривке,
И в бедных этим духом городах
Все были превращаются в былинки.

Мы были здесь. Любимы и больны.
Слепой посёлок. Пригород облезлый.
Угроза впитана сквозь тонкий бинт спины
До самой глубины души железной.

Мы будем здесь – нас только здесь и ждут,
За тридевять эпох, за чередой событий.
Какой-то нас сюда пригонит кнут –
Так зажигают свет, так приезжают в Припять.

До лета шаг, и шаг всего один.
Пожар в груди погаснет снова, снова.
Все наши чувства – просто пластилин,
Материал податливее слова.

Принято. Оценка эксперта: 24 балла.

Дети войны и сказки

О тающем снежном царстве
Горько плачет мечтатель зимний.
И свистит нам, не зная коварства,
Ёжик старенький из резины.
Косолапый медвежка,сердитый
На все шишки,  нам польку танцует,
И волшебник с большой шумной свитой
На туманностях звёзды рисует.
Отовсюду слышны звуки скрипок,
Что о нашем поют мирозданье.
Позабытые вспомним улыбки
И простим все грехи расстоянью.

Не забудем событий жутких-
Мы на мир не глядим без опаски….
Ну а в наших сердечках хрупких
Будут вечно жить детские сказки.

Принято. Оценка эксперта: 22 балла.

Взрыв (дополнение к великой проблеме Ауэрса)

Ночь нерестится пеплом
Раненного железа.
Кто там кого подрезал?!
Ветер в огне стал склепом.
Четверть скорости звука
Рванула до скорости света…
Обернулась мгновенная мука
Дверью в вечное лето,
Красным змеиным жалом,
Свинцовым шипом кастета,
Из тела родившимся жаром,
Сразу жёлтым и алым…
Не умещает разум
Смерти с таким накалом,..
Не уследимым глазом
Тьмы — мглы — света девятым валом!
Жестяной Квазимодо плачет
Пунктиром неудержимым,
Зеленью вспыхнувшим жиром,
Чёрным пламенем масла…
Зря человек потрачен…
Мойр золотое прясло
Вспыхнуло и погасло….
Но нестерпимо прекрасна
Радуга катастрофы!
Просится в строгие строфы
Безукоризненной песни,
Которую петь опасно,
С которой страшно и честно.

Всё остальное

Я точно прожил больше , чем осталось,
Подмастерьем у Вседержителя…
Без истерик,
Прочно,
Спокойно,
Вваливаюсь в возраст дожития,
Словно ласковое теля
Узревшее скотобойню,
Удивляясь — с чего это вдруг
Сородичи так кричат?!
В доме под вывеской»Больно»
Радостный видеочат!
Все обсуждают смертельный трюк,
Каждый уже по своему умер,
Готовясь к прыжку.
Кто низвержен в Мальмстрим,
Кто низвержен в Фейсбук….
На шее у каждого по божку….
Всех трясёт одинаковый,
(но по разному)
Заключительный зуммер.
Все в мучительнейшей надежде!
«Ясно — произойдёт!
Но останется всё , как прежде.»
А останется — ничего и некое нечто.
Вот я , например, останусь.
Об этом и речь. То,
Что сгниёт — не имеет значения!
А всё остальное — для внеклассного чтения.

Все врут!

« Вы врёте! Всё врёте!»

Худыми руками, сухими губами,

В изогнутом тельце застыли

Испуг и некая взрослость.

«Не пустите к маме? Вы врёте !Всё врете!

Все вокруг врут!»

Зажав лоскуток от воздушного платья

В своем кулаке, как же трудно дышать!

Лишенная детства,

С расстрелянным летом,

Была не готова смерть признавать.

В пустом коридоре,

Больничном туннеле,

Под ликом святого лампадка горит.

« Ты- знал! И ты- врал! Вы все врёте!

Смотри, как распятье на сердце болит!

Пустите меня, я отдам, что ей нужно!

Нельзя мою маму вот так оставлять…»

Дрожащей рукою,

С растерзанным чувством,

На женщине платье взялась поправлять.

А там, где зияла фатальная рана,

Ладошку прижала, застыла-

«Все врут!»

И как драгоценность, на край покрывала

Лёг воздушного платья лоскут.

05/09/2014

Краматорск

Принято. Оценка эксперта: без оценки.

Кошачья, не патриотическая

Мой кот, совсем не идиот!

Он может отличить от пушки-пулемет,

От гаубицы- гранатомет,

Он знает, как стреляет миномет.

Глаза –закрыть, уши- прижать.

На пол лечь и не дышать.

И когти спрятать, на тот случай,

Когда обстрелом будут мучать.

Мой кот, совсем не патриот

Страны, в которой он живет!

Он патриот своей семьи, сосисок, « Вискаса»,

Свиньи морской,

Которая сидит и в клетке жрет-

И чхать хотела на гранатомет,

Что спать всем остальным пол ночи не дает!

Мой кот ,совсем не идиот!

Он в страхе разевает рот,

И забывая как дышать

Успокоительно пытается мурчать!

Краматорск, Украина

02/09/2014

Принято. Оценка эксперта:  19 баллов.

Реинкарнация

На древнем, старом кладбище,
в мерцании теней,
любил пройтись по улочкам,
надгробий бывших дней.
А вон моя могилка,
вон там, чуть заросла,
ты спи, тебе здесь тихо,
а мне, а мне домой пора.

Принято. Оценка эксперта: 13 баллов.

Чёрная жизнь

Когда в капкане чёрных уз
И лишь нахлынувшая грусть
Ещё поддерживает жизнь…
Кого винить за этот ад,
В котором много лет назад
«Замёрзла» радостная мысль?

За то, что дом – ночной вокзал?
Застыли дни, как поезда!
Что друг ушёл, захлопнув дверь?
Пропали в «трубке» голоса,
Нет близко тёплого угла,
Умолкла нежная свирель…

И только на весах судьбы
Остались чёрные гробы!
Когда же в ямы полетят,
Вдогон им черти засвистят,
А вместо призрачных наград –
Осколки грешной суеты…
2014.

Принято. Оценка эксперта: 24 балла

Круговорот

В большинстве своём люди меня пугают.
Спотыкаться о мысли, размазанные по лицам,
довольно болезненно. Они же не понимают,
что они – сумасшедшие. Недолго и спиться.
Но в крайность впадать, ой, как не хочется,
ведь всё это пройдено неоднократно.
Особенно – женщины. «Выжмут» и смоются
до следующего. Они, без исключения, жадные.
Готовят «запас» из тебя – ощущенье такое! –
на им лишь понятный экстренный случай:
мол, сил и деньжонок подкопишь, отродье,
ан вот и под дверью мы….
Внимательно слушай,
и только крадущихся женщин услышишь,
скорей закрывай все замки и засовы,
все щели в полу и «заплаты» на крыше,
иначе – конец!.. И начнётся всё снова…
2013.

Принято. Оценка эксперта: 22 балла