«Понятны были бы обманы ради туризма, для прибыли страны. Но в ислам… – усомнилась Света. – Какие из русских мусульманки? Да, мы мечтаем быть, как написано в исламских брошюрах, драгоценными и оберегаемыми, почитать любимых мужчин и не спорить о предназначении полов. И всё же привлекать нас в ислам – дело безнадежное.
Наши мужчины просто ревнуют к арабам: россиянки стали уделять им много внимания. И на то хватает причин. Кто способен, как Айзет, вот так просто подарить золото понравившейся женщине? Кто способен искренне, открыто и не банально восхищаться ею? Мало кто… А выглядеть героями хотят все».

***

Фотографии Айзета отражали его измученное бессонницей и беспричинной ревностью лицо. Возле глаз и на лбу собирались морщинки.
«Разве может такое случиться из-за религиозных или коммерческо-гаремных программ?» – вздыхала Света.
Говорят, если очень хочется верить в любовь, то поверишь. Но разве можно подделать едва сдерживаемое горе и безмолвную нежность? Они не имеют национальности. Они – часть седой вечности, дремлющей в настоящих любовных тайнах…
«Люби, покуда любится. Время рассудит, – решила Светлана. – Если на тебя падает счастье, нужно им наслаждаться».

***

Однажды Айзет позвонил рано утром и учинил истинный допрос.
«У тебя в друзьях на «Фэйсбуке» есть хозяин отельного магазина, – сказал он. – Постоянно ставит сердечки на твои записи и фото, комментирует их. Почему? Что у тебя с ним?»
«Ничего, бог с тобой, – растерялась едва проснувшаяся Света. – Я покупала у него подарки для родных и ежедневно здоровалась. Его магазин был неподалеку от моего номера. Он спросил, как меня найти на «Фейсбуке», и я рассказала».
Тридцатипятилетний Хасан был симпатичным, воспитанным человеком с университетским образованием, преподавателем французского языка, – который Света так же изучала в вузе, – и католиком по вероисповеданию*. Они часто говорили об архитектуре востока, о храмах и музеях, об истории Египта.
Хасан рассказал многое, чего не было ни в книгах, ни в Интернете. Это было интересное знакомство, от которого она не имела причин отказываться. Однако, уже зная ревнивый и категоричный характер Айзета, Светлана промолчала, заверив любимого, что это «просто интернет-страница».
«Плохо, – подытожил Айзет. – Скажи, ты говоришь правду? Точно – правду? Нет, Света, ты лжешь. Теперь я – только твой друг. Ты будешь моей сестрой. Ты – хулиган. Я больше не целую тебя».
Девушка обессилено бухнулась на кровать. Державшие телефон руки задрожали, изнутри ошпарила боль. Как так – «сестра»? За что?
Мир снова рушился. Казалось, что Айзет никогда больше не позвонит… Он уже прощался, говоря: «Света и Айзет – финишь…»
Светлана, как в детстве, закричала «нет»… и тут же выпалила бестактности, вертевшиеся долгое время на языке: «Я хочу в Хургаду, хочу быть с тобой всегда. Ты хочешь стать моим мужем?»

Айзет был поражен услышанным и несколько раз переслросил.
«Сумасшедшая женщина, – мрачно ответил он, наконец. – У тебя в Петербурге есть работа. Ты знаешь, какая у меня зарплата? Мне не хватит на тебя денег. Нужно кушать и снимать отдельную квартиру: сейчас я живу вместе с Идрисом – он работает в нашем отеле. Нужны деньги на самолет и на множество мелочей. Нет. Я могу быть только твоим другом. Я очень люблю тебя. Но ты не знаешь, что такое Египет. Не надо тебе сюда. А мне не надо в Россию».
Свете показалось, что на нее упала стена, придавив бетонными плитами. В глазах потемнело, пропали все желания, порывы и чувство ответственности… Жить стало незачем.

«Айзет был той самой нелепой зависимостью, так называемым душевным костылем непонятного назначения? – вспомнила Света книжку по психологии. – Когда кажется, что счастье зависит не от тебя самой, а от твоей половинки…
Но как быть, если без него хочется умереть?»