Совпадение

У Ленинградцев был мальчишка, ровесник моему Вовке, плаксивый, нытик.. и мой муж уделял детям много внимания в походах.
Так сдружились мой Игорь и Ниночка Буханова, мама мальчишки-нытика, Витя его звали.
Когда я была чем-то недовольна, она всегда говорила: «Не рычи на него: он- святой!»
Мы все работали на судостроительной верфи, а Ниночка работала на судостроительном заводе, конструктором. И как-то сдавался в эксплуатацию огромный корабль. Ниночка представляла документацию приемной комиссии. Уже был осмотрен и принят корабль. Комиссия в составе NN- человек прошла к выходу, а Ниночка осталась на палубе закладывать в папку документы и чертежи. Вдруг — срывается мачта и падает на Ниночку! Она стояла спиной к мачте. Поломан весь позвоночник.
…На растяжке пролежала четыре месяца, потом училась ходить полгода. Всё это время был рядом с ней мой муж. Он вставал в 4 часа утра, я заранее подготавливала туесок.Он ехал через весь огромный город два часа в одну сторону, два часа- в другую, и к 8-ми часам был уже на работе.
Валера, муж Ниночки, в это время делал все по дому, собирал сынулю в садик, бегал на работу… и так — целый год.
Когда Ниночка поднялась, Изик радоваля каждому её шагу… Ровно через год(!!!) падает стрела на моего Изика. но нАсмерть! С морга — прямо в самолет,»груз 200кг».
И — на Украину.
Все собрались у меня на квартире, я не помню, как себя вела, у меня была ангина- температура-40, но я была всё время на ногах. Ниночка не плакала, сидела на кровати с широко раскрытыми глазами и повторяла одну и ту же фразу:
«Почему не я?»
Когда все вышли во двор прощаться со мной, вышла и Ниночка,
подошла ко мне и говорит:»Дай я тебя поцелую, передашь мой поцелуй ему.» Взяла обеими руками мои щеки… и я услыхала, как в том же порядке, заново поломались её косточки, она как сломанная тростинка опустилась на снег.
— «Скорая» — и целый год опять на растяжке, только уже без Изика….

Принято. Оценка эксперта: 24 балла

 

А-у-у! Муж-чины, где вы!???

Жизнь, конечно, не сахар, варимся в собственном соку, без сахара… Ну а что? Ведь опять баба виновата! Зачем надо было бразды брать в свои руки!?
А-у-у, мужчины, где вы?!!.. Как истосковались мы, бабы, по
«сильному плечу»! Какой-то хилый мужик пошел! Эти «мальчишники» уже достали! Они на этих мальчишниках, доказывают друг другу ( да и сами себе), что что-то значат, превратясь в ничто, бесконечные разговоры до пяти утра, как бы серьезные, без девочек, разгулов, но в итоге недовольство, мягко сказано, в семьях и.. бессилие что-либо изменить в этой блядской жизни!
Дык, жизнь мы строим сами, мужики! Заработать негде? А вагоны разгружать по ночам никто не отменял! Слабо?! Да на вас пахать можно! Ныть мы все горазды! А вот бабы.. На рынках в основном «выживают», какие тюки мы таскаем! И не претит нам высшее образование, бывшая работа в престижных заведениях!.. Сколько раз нас грабил ваш «сильный пол»! А мы… поревем, попричитаем, утрёмся и.. дальше- кормить, убирать, обстирывать, и… работать, работать, работать… Эту тему тоже никто не отменял., к сожалению. Нет, женщины, живучие как тараканы! Их травишь…нет, сравнение не очень,- женщины как клопы… их паришь, травишь, а они , превратившись в прозрачные мумийки, выживают и через сто лет. А мужчины намного слабее женщин, они не умеют приспосабливаться, потому и трагедии возникают зачастую у мужчин…
А женщина где?! Слабая, нежная, умная, одета не вульгарно, со вкусом, без секонд хенда, ведущая светские беседы, маникюр, массаж, макияж?…
А-у-у! Женщина! Мать… твою!…Переродились, как мамонты!
Истосковались мы по женщине …тоже..

Принято. Оценка эксперта: 23 балла

Любовь- это дар свыше или наказание?

А моя история-история МОЕЙ любви, на всю оставшуюся жизнь, дарованная Богом за все мои страдания. Раствориться в человеке полностью, без остатка,- это что, наказание или дар свыше? Это большое напряжение душевное и физическое,-
иногда становится очень трудно, да и…есть предел…
Вот, когда доходишь до этого рубикона,- «вторая половина
человечества» удивлена, боится лишиться привилегий, задумывается, стоит ли терять…
Сорок восемь лет! Война, БАМ, восстановление заводов по всей стране (включая Ченовцы)- Инструментальный завод, филиал Московского завода «Арсенал», впоследствии «Кварц»!.
Это человек-глыба! В нём столько положительных черт,
что противно становится…А еще: «Я с детства не любил овал,я с детства угол рисовал!»-это его девиз. Никаких окольных путей он не признает! Вот так должно быть,-так и будет!- ты хоть лопни, не переубедишь, что в жизни нельзя быть таким прямолинейным.
На работе его очень ценили, но не любили: все боялись подписывать проекты- обязательно зарежет и справедливо!
Взяток он никогда не брал. Трудно жить такому правильному, и с таким правильным. Никаких компромиссов!
До меня он был в разводе 8 лет. Жил с сыном и отцом.
Как в анкете: «До этого не был замечен ни в одной порочащей связи». Коммунист с большой буквы (и на Урбанского похож был, как две капли воды). Претенденток на его сердце было много. Подходили ко мне и в глаза говорили: «За одну ночку с ним- полжизни отдам»!
И вдруг, как гром среди ясного неба: такая порочащая связь! — Молодая, с двумя детьми, еврейка! Самое главное — еврейка! Враг народа! Сколько его по обкомам и горкомам таскали, он уже в то время был секретарем парторганизации
завода «Кварц»(Арсенал), а это номерной завод! На работе образовались два лагеря, «За» было большинство, но и противников было море!
Но мы все-таки поженились! Учитывая все бывшие заслуги,- ни выговора по работе, ни по партийной линии не последовало.Смирились. Мы пережили две большие репатриации. Все мои родственники уехали. Пусть едут, не я решаю их судьбу.А мы остались и нисколько я не жалею: в меня поверили! В моего мужа поверили! Он все эти годы был спокоен как удав. Что у него в душе творилось я не знаю, он никогда не откровенничал, был всегда ровен.
Поэзия — его хобби. Он никогда всерьез не принимал поэзию, как основу его жизни. Эрудит по натуре: география, математика, литература, история, все слесарные, токарные, сантехнические работы; сначала чертежи, потом — с чувством, с толком, с расстановкой… Всё в квартире делал своими руками, у нас не было ни одного мастера в доме за все эти годы.
А по ночам… писал, писал, писал… Я не вникала в его творчество долгие годы: сразу его предупредила, что «завязала» с этим делом. И только в конце жизни поняла сколько я потеряла!

Принято. Оценка эксперта: 24 балла

оставить след на земле

Рассказ в 55 слов.

Мою матушку помнит вся улица, она просто очень вкусно варила борщи и раздавала людям.
Каждый день она варила ведерную кастрюлю борща, казан голубцев или жаркого, ставила на подоконник и вся улица, кто хотел есть, подходили и брали кто сколько мог, даже с кастрюльками приходили, что бы набрать домой. Оказывается, не обязательно совершать подвиги..

Принято. Оценка эксперта: 25 баллов

Потерянное поколенье…

Город. Полдень. Дождь моросил. Люди идут куда-то. А у ворот мертвая лежит. Ее алая кровь течет по дороги прямо по лужам. Все проходят мимо. Но там, же человек…..А всем плевать. Не может быть. Хоть кто ни будь,  остановитесь.… Погибло поколенье….. Мертвая лежит у ворот…

Ребенок маленький у ней подбежал и руку ее приподнял: «Мама смотри». Та подбежала, схватила его: «Положи это грязь». И они удалились……

Пустое поколенье… Хоть кто-то остановиться?.?.. Ну,… нет….. Потерянный мир. Потерянные люди…….

Прощай незнакомка мертва, за тобой приехали уже. Увидимся  там. Мне уже скоро………

Принято. Оценка эксперта: 14 баллов

Росчерк на березах

После морозных дней небом раздавится стужа. Оживает все. Если, внимательно приглядеться к росчерку на березах видятся крылья птиц. Почерк разный. Крылья смотрят то вправо, то влево. Брызнет весна радостью и травы в лесу пробьются наружу. Для птиц росчерк становиться гаммами. Ветер с нежностью вглядываясь в подчерк на березах одновременно подхватит птичье пенье. И, только время безжалостно. Своим росчерком в теплые ночи оно опять черкает, бурчит. Подсчитывая чьи-то захлопнутые страницы, чтобы не сбиться со счету делает пометки на стволах берез, а птицы галочки все равно протянут руки крылья к небу не веря, что они последний завиток.

 

Встреча с поэтом

Я спросила поэта про грусть.
— Грусть когда твое сердце ухватом схватит прошлое не на чуть-чуть, а надолго о грусти не надо.
— И, о чем же спросить про любовь?
— Где, она там наверное важно не терять ничего. Столько слов я, о ней написал и бумажных из страниц ей сложил голубей.Рвал листки своей книги натруженной.
В той глуши где живу хоть убей нет людей, только лес я в нем труженик.
А когда, я спросила про дом.Он молча ткнул пальцем в небо.Про близких.
– Не надо о том. На том не закончилась небыль.
Минул год я спросила о нем.Где поэт, что в лесу был егерь?
Схоронили, но только вослед за ним умирали деревья.В ночь над лесом был вспышками свет.Это он улыбался и верю я там он смеялся здесь был нелюдим.
Просто при жизни когда, то чаще чаща вокруг таких он не рубил лес.Лес, тот намного стал ниже дома которого тянется вширь, дома что звезд даже выше.

 

Лизавета ( часть 4 ) и заключительная

 

6

Лиза проснулась очень рано.
Нигде, ей не удавалось так выспаться, как здесь.Она открыла глаза, и словно ничего, и не изменилось. Перед глазами был все тот же розовый потолок. Как же ей хотелось хоть, на секунду поверить в то, что все еще только впереди. Немного защемило сердце. На подоконнике стояли астры. Глядя на них по телу, расплывалось теплое чувство, несущее спокойствие, или умиротворение, которое зачастую дарят теплые тона красок.  Небо за окном было чистое, и на нем не было даже и облачка. В предрассветные часы розовый потолок излучал особый, немного розовато-бархатный цвет.Хотя слово бархатный, это она когда-то к нему и придумала. Заглядевшись на него, она снова погрузилась в прошлое.Память подетально восстановила наверное несколько лучших дней ее жизни, хотя кто его знает ведь, у Лизы все еще впереди. По крайней мере, она так считала. Далекие дни были восстановлены памятью, вплоть до самых мелких деталей.
— Девонька, завтра тебе исполнится шесть лет. Какой бы ты хотела подарок на день рождение? – Этот день, Лиза помнила поминутно.
— Папа, а ты что волшебник? Лиза присела ему на колени, при этом, как всегда, поддергивала за усы, пытаясь вырвать хоть один волосок.
— Постараюсь им стать. – Он был человек немногословный, немного даже замкнутый в себе. И, только с Лизкой он мог разговаривать подолгу, хотя долгими эти разговоры назвать было нельзя.
— А ты можешь меня сделать принцессой – с детской наивностью, Лиза наслушавшись сказок про принцесс, твердила всем соседским детям, что она тоже будет когда-нибудь жить в замке. И, что на свете есть принц который пока еще маленький, а вот подрастут они, и тогда встретятся. Она верила, что и у нее будет в жизни такая встреча.
— Ну, и что же нам нужно для этого – Но Лиза заглядывая отцу в глаза, не заметила морщинок в уголках глаз.
— Значит, у него плохое настроение – подумала Лизонька.
— Пап, а давай я завтра на один день стану принцессой, только комната у меня не того цвета. Она, должна быть розовой.
В этот момент, скрипнувшая дверь вернула ее к реальности ;
— Лиза, а ты не спишь, уже – в дверном проеме показалась голова закутанная в темно-синий платок.
Лиза решила промолчать.
— Пусть думает, что я еще сплю.- подумала она.тем более делится с ней сокровенным было занятием бесполезным.
— ” Вышла замуж, терпи” – в любом случае, она большего совета дать не могла.Да, и друзьями, то они никогда и не были, вернее дружеских бесед которые обычно мамы проводят со своими детьми, она, как таковых и не помнила.
— Мне, самой нужно разобраться во всем. Для этого всего лишь нужно перелопатить в памяти самые яркие моменты — подумала она, так как считала что размышления человека над собой, порой на пользу. Особенно, если эта пора принятия каких то важных для себя решений. Быть, или не быть ? Остаться такой же ? Преобразится в абсолютно противоположного человека, или нет ?
— Розовой говоришь, да не проблема это – Он немного картавил, а Лизка очень любила этот звук.И, как всегда, начинала передразнивать.
— Р.р.р.- но, у нее это плохо получалось.
— Лиза прекрати, не ломай язык.- ответил он ей.
— И, вообще мы опаздываем в детский сад.
— Ага, складочки сложились вокруг глаз — подумала она и решила схитрить.
— Я вчера натерла себе мозоль, на правой ноге, поэтому идти нам придется долго.- при этом она пыталась прилизать торчащую в разные стороны челку.
— Лиза, я на работу опаздываю – Отец торопливо схватил ее на руки, дальше посадил на плечи. .

7

— Вот она оно, где началось, папа просто меня избаловал …И, я привыкла, что все должно быть только по моему. Да, и разве я хоть раз, за время семейной жизни спросила у Сергея, что хочет он ? Лиза напрягла память. Не было такого. Даже, и день свадьбы, она выбирала сама.Ей хотелось в сентябре, хотя Сергей больше склонялся к другому месяцу. Она, вообще никогда не спрашивала его. Просто наполняла все семейное пространство, исключительно только своими желаниями
Лиза вышла во двор, но выходить из давнего прошлого, в которое все больше и больше отчуждало ее от принятия реальности, находящейся рядом, она и не собиралась.
….С момента похорон, прошло некоторое время и каждый день все равно ей казался невероятно длинным, она не могла находиться в доме, где каждая мелочь ей напоминала отца. Мама во дворе с утра до самого вечера перебирала старый отцовский инструмент. Сначала она его выносила на улицу, эта процедура заканчивалась к обеду, потом они молча вдвоем с Лизкой садились за обеденный стол, так же молча вставали. Нависшая тишина давила на обеих женщин, лишь иногда старый пес лаявший во дворе на прохожих проходивших вдоль забора.нарушал ее.Голос у него был сиплый, но службу он нес верную, после того как он облаивал очередного прохожего умиленно вилял хвостом, при этом всякий раз задевал консервную жестяную банку, которая была прибита у него на конуре. Это, Лизка когда-то попросила отца об этом, для того, чтобы птички могли к нему в гости.
— Все должно быть по моему. – Лизка со злостью бросилась к инструменту разбросанному возле сарая, схватила плоскогубцы, подошла к собачею конуре, и оторвала жестянку.Из сарая отчетливо доносилось скрежетание. …
………И, опять из сарая доносилось скрежетание.Лиза открыла дверь, пиная под ногами кучу хлама Лиза почти наткнулась на что-то. До что-то, даже можно было достать рукой. .Он был рядом. Лизе показалось, что все вокруг разом стремительно перевернулось. Сердце готово было перевернуться вместе со всем этим еще, и еще раз.

8

—  Костик ! ….
Чей-то, знакомый голос выкрикнул :
— При попытке к бегству, стреляю без предупреждения …
Лиза оказалась между двух призраков. Она замерла. Рядом был Сергей. Он держал курок на прицеле. Это, и было то самое задание, по которому его вызывали в управление, но то что Лиза окажется здесь. И, именно в тот день когда приедет Костик , он и не ожидал. Все могло пройти по другому, если б он, мог только предположить, что Костик рванет именно к Лизе. Предположительно, он должен был навестить только своих родных. И, то что Лиза рванет сюда, об этом он конечно догадывался, но слиться два этих сюжета в единое, просто не могли. .Машка, об этом ему донесла Машка. У Сергея не было времени, на размышление, с самой окраины города, он вместе с группой, вел эту злополучную данную по наводке машину.
Справа в полумраке сарая стоял Костик. Лиза недолго думая, хотела броситься к Костику. У Сергея затряслись руки, следом за выстрелом в сарай влетела группа захвата. Лиза, шагнула куда – то. Ей, послышался голос отца. Ей, невозможно было удержаться. Ей, очень хотелось побежать.  Все вокруг, вдруг стало наполняться розовым цветом. .
… Лиза протянула руку …  — Они, встретятся. Они, обязательно встретятся.

 

Семья (глава 3)

Вечером за ужином их было, все так же, трое.
— Почему папа не пришел?- спросила Василиса.
— Дочь, он работает,- ответила Виктория — продолжай прием пищи.
Виктория вновь вспомнила свое детство: ее и Виктору по 7 лет. Они сидят в детской и складывают в металлическую коробку различные вещи.
— Я закончила писать письмо, — сказала Виктория.
— Отлично! Через двадцать лет откапаем и расскажем нашим детям, — сказал Виктор.
— Мы будем всегда вместе?
— Конечно, мы же близнецы, нас нельзя разлучать. Забыла?
— Да, с папой и мамой. У нас будет у каждого семья и дети, — сказала уверенно Вика.
— Будет весело, — ответил Витя,- будем все счастливы.
— Ну конечно.
Они закопали коробку под яблоней в саду.
После ужина Василиса качалась на качелях, Александр Константинович мыл посуду, а Виктория отправилась откапывать сокровище, которому уже 28 лет.
Сидя на коленях у яблони, держа в руках письмо, Виктория плакала.
В 23:00 к участку подъехала машина, из нее вышел Владимир. Василиса спала в детской, Александр Константинович читал книгу в свой спальне. Виктория пила чай в столовой, смотрела в окно. В столовую вошел Владимир.
— Почему так, поздно?- спросила Виктория.
— Я вообще то работаю,- грубо сказал Владимир.
Он стал искать что поесть.
— Что ты готовить перестала?
— А я тебе не кухарка! Чтобы еду готовить! Я еще мать твоей дочери и твоя жена, если ты еще не забыл!!!
— Я не забыл!!! Что всю жизнь ты пилишь меня!!!!
Виктория замахнулась, чтобы ударить, но он поймал ее руку и сжал так сильно что остались синяки. Владимир бросил ее руку и почти вышел из столовой. Виктория со слезами взяла кружку, из которой она пила чай, и разбила об пол так, что ее отец вздрогнул. Владимир даже ухом не повел, просто ушел. Виктория села на пол и стала плакать. Александр Константинович спустился вниз и увидел ужасную картину: его дочь плачет на полу, вокруг осколки кружки. Он молча обнял ее, вытер слезы с ее лица и сказал :
— Все будет хорошо.
В шесть часов утра у крыльца Владимир и Александр Константинович разговаривали :
— Ты что себе позволяешь?- спросил строго Александр Константинович.
Владимир промолчал.
— Что думал, семья это так? Есть, нет, какая разница.
— Нет. Я люблю свою жену.
— Тогда какого ты налево ходишь?
Владимир смутился.
— Я не изменял! А ссоримся мы потому, что она виновата.
— То есть ты приходишь, орешь, устраиваешь скандалы, а она виновата.
Владимир молчал.
— Если жену любишь, то зачем ты семью рушишь?
Владимир не знал что сказать, Александр Константинович не дождался ответа, ушел в дом.

Принято. Оценка эксперта: 15 баллов

Семья (глава 2)

После завтрака к ним в гости зашла соседка Ольга, которая часто заходила к ним. Василиса рисовала с Александром Константиновичем, а Ольга и Виктория сидели в столовой. Виктория смотрела в окно и говорила о вчерашней ссоре:
— Домой он только в десять вечера приходит, Василиса его уже 2 недели не видела, приходит нервный все не так…- Она продолжала.
Ольга слушала и думала: «Наверное, сама виновата: такой у нее муж, красивый, добрый, милый, сильный. Она его не заслуживает. Ему нужна та которая будет с него пылинки сдувать, хоть я!» Она моложе Виктории на десять лет и внешность противоположная: если Виктория брюнетка то Ольга блондинка; если у Виктории карие глаза то у Ольги голубые. Ольга жадная и вредная если, что захочет то без раздумья  добьется этого.
Из маленького ресторанчика Владимир сделал шикарный ресторан, который славится своей русской кухней. Из-за летнего сезона он оставался допоздна. Хотя, и не только из-за этого, еще его удерживала официантка Жанна. Молодая, красивая восемнадцатилетняя официантка протирала стол, за которым сидел Владимир. Он не мог отвлечься от нее, а точнее от ее декольте. Когда она уходила, он ударил ее по попе… Через полчаса он и она странно целовались в подобном помещении…
В два часа дня в ресторан зашел Читать далее

Семья (глава 1)

Деревянный старый большой дом снял около красивой реки. В доме было две спальни, одна детская, кухня, столовая и гостиная с ванной. Две спальне находящиеся на втором этаже выходили на речку, от туда был отличный вид и днем, и вечером, и утром. Детская же выходила на задней двор, в котором был сад: яблони, груши, виноград и малина среди этого была скамейка. Столовая, которая соединялась с гостиной аркой, и находились на первом этаже была, милая семейная и простая. Окна в ней были на все стену, и красота была не вероятная. Деревянное крыльцо, две ступеньки и розовые пионы, которые придавали общей картине нежность и романтичность. Около пяти метров от дома до качелей, которые так любит Василиса, милая десятилетняя дочка Виктории и Владимира, которые вмести уже пятнадцать лет. Василиса очень любила своего деда Александр Константиновича, шестидесяти пятилетнего ветеран войны, который живет вмести с ними. Виктория его дочь, которая была учителем французского языка, но уже два года не работает, ухаживает за своим отцом. Владимир владелец ресторана в Москве и в большом семейном доме был только поздно вечером и летом в доме только трое. Это утро было не исключением.
В 7 утра Виктория с ужасном настроение, потому что она вчера поссорилась с мужем, делала привычное действия: полила пионы, убралась в доме и начала готовить завтрак для дочери и отца. Вдруг она слышат топот по лестнице. «Ну, Васька. » Подумала она и оказалась права. На кухню вбежала Василиса.
— Блинчики? Ура!- сказала она.
— Конечно малыш, ты же их так любишь, — улыбнулась Виктория.
Виктория вспомнила свое детство: Тот же дом и те-же качели и те-же яблони; маленькая Виктория и ее брат Виктор едят на скамейке в саду едят спелые яблоки, им по восемь лет. Их отец Александр Константинович в командировки уже месяц, а мать убирается в доме.
— Ты не когда не переплывешь речку,- сказала Виктория.
— Переплыву! — крикнул Виктор.
— Нет! — они встали и начали спорить .
— Да!
— Нет!
— Да!
— Нет!
— Спорим?!- протянул руку Виктор.
-Спорим!- подтвердила Виктория.
Они побежали к речки. Виктор быстро разделся и прыгнул в воду. Виктория внимательно наблюдала. Виктор нырнул глубоко и поплыл по дну, когда он собрался выплывать и почувствовал что не может всплыть, нет воздуха. Виктория ждала, когда он всплывет, но нечего не происходит. Она забеспокоилась и побежала к маме. Та была занята и сказала «не мешай». Виктория не знала, что делать ведь она не умела плавать. Она побежала к соседу Ивану. Тот быстро прыгнул в воду, но было уже поздно… Виктор умер. Мать винила себя в том, что произошло вскоре попала в психушку. Маленькая Виктория и ее отец остались одни…
Виктория загрустила в ее глазах накатились слезы. Василиса увидела слезы матери и сказала:
— Ну, ладно. Пойду, умоюсь и переоденусь.
Василиса умылась и надела свое любимое платье. На скамейке в саду сидел Александр Константинович. Наслаждался тишиной и красотой природой. Василиса прибежала к нему и села рядом.
— Какой ты дедушка у меня красивый.- восхитилась она.
— Правда? — спросил Александр Константинович.
— Ты у меня лучший дед, — улыбнулась Василиса.
Виктория вышла во двор и крикнула:
— Завтракать.
Дедушка и внучка пошли в столовую.

Принято. Оценка эксперта: 11 баллов

 

Она любила…

Она любила смотреть в окно на закат, как город засыпает. А еще любила, когда дует ветер и развивает ее рыжие длинные волосы, и когда мороз обветривал ее губы, и когда я брал ее за холодную руку. Но она не любила цветы, говорила, не может смотреть, как они умирают. Ненавидела Достоевского с его теории Раскольникова. Еще не любила собак, потому что в 11 лет соседская собака покусала ее. Не любила сериалы особенно российские. Не любила черные вещи напоминали похороны. Не любила математику, потому что не понимала. Не любила ягоды, потому что подавилась в детстве. Не любила лето, потому что жарко. Но больше всего она не любила года я врал…
У нее был красный свитер, которой она связала сама. В тот день она была одета в него и джинсы. Я был на работе все как всегда. Солнечный осенний день не чего не предвещало беды. Я освободился раньше. Она должна была съездить к матери в больницу, купить продукты и вернуться домой…
Лифт не работал, и я поднимался пешком на шестой этаж. На мое удивление дверь была открыта. Я не придал этому значению. В квартире были открыты все окна. Тишина и не звука кроме сквозняка. Я отворил дверь в нашу спальню. На полу у окна сидела она, прижав к себе коленки она плакала…
Я не знал что делать, за два года я ни разу не видел ее слез…
Подойдя к ней, я сел на колени и обнял ее, та обняла меня…
Прошел месяц. Она не сказала, почему она плакала тогда. И что-то изменилась в нашей жизни.
Она стала меньше говорить со мной. Меньше улыбаться. Меньше быть собой. Я боялся за нее. Каждый день и каждую ночь…я боялся…
И не зря…
…Ее нет уже 5 лет…

Принято. Оценка эксперта: 18 баллов

Ночной косарь

Сговорились на семьсот.
— Весь двор выкошу, — Сергей для убедительности тряхнул красивой, уже со следами отёчности крупной курчавой головой. – Весь.
— А за околицей?
— Накинешь ещё триста, и за околицей, — Сергей снова тряхнул кудрями.
Комиссованный, бывший военный лётчик, Сергей так и не прижился на гражданке: не складывалось. Был и бизнес и семья, да всё развалилось. Доживал при родителях пенсионерах, шабашил… Хотя родители Сергея считались в станице зажиточными: и дом кирпичный и хозяйство и квартира в Ейске, вроде и сам «рукастый» и «видный», а вот не срослось.
Приехав в станицу по весне, я не узнал Сергея. Из «парня» он, как-то разом, перешёл в категорию «мужик». Куда-то подевалась гибкость, взрывчатость. Образовались взамен нерасторопность, увесистость.
Отяжелел Сергей, окостенел.
И ещё Сергей пил.
Пили, впрочем, все станичные мужики, но Сергей последнее время как-то окаянно, без-удержу.

— Согласен. — Сказал я, — Но деньги твоей матери, мы уговорились.
— Без вопросов. — Кивнул Сергей. – Без вопросов.
Он сидел посередине летней кухоньки на малюсеньком, голубом, невесть как попавшем ко мне, детском стульчике с прорезью для горшка и курил. Я суетился рядом.
— Кофе будешь, — я снял с плитки джазве.
— Буду, если нальёшь, — мотнул головой Сергей.
Выпили.
— А когда начнёшь?
— Да вот мотор остынет и начну. (Сергей только что докашивал у соседей)
Минут через двадцать на задках раздалось тарахтенье. Но ненадолго. Через пять минут Сергей снова сидел на детском стульчике и курил.
— Кофе будешь, — подошёл я.
— Нальёшь, буду.
Выпили.
— Трава тяжелая — мотор греется, — Сергей продул новую беломорину, смял кончик, жадно погонял по рту. Раскурил. — Минут через двадцать и начну…
— Чего так пьёшь-то? — Чувствуя себя идиотом, спросил я.
— Та, — отмахнулся он. — Мать настропалила? Ну, выпил бутылочку, это что – «уже пьёшь»? Да и работы нет, и вообще всё надоело. Я б полётал… — Сергей неожиданно раскинул руки и, раскачиваясь на своём нелепом стульчике и, глядя на меня в упор, зажужжал. Потом громче.
Эго отёчное лицо разгладилось и отползло назад как у лётчика на тренажёрах при перегрузке. Сергей приподнялся и, не вынимая изо рта дымящейся папироски, ловко обогнул меня с креном на левую руку, заложил вираж вокруг кухни и «приземлился» на стульчик.
— Слушай, а может тебе при аэродроме в Ейске возьмут?
— Кем? Траву косить? На небе травы нет. — Достал новую папиросу, чиркнул зажигалкой, — через двадцать минут начну… — и опустил голову в ладони.

Я пошёл к соседу Алику, взял косу и стал выкашивать в тенёчке передок участка у палисадника.
Потом Сергей пропал.
Под вечер за домом снова раздалось тарахтенье. Заглянул: Сергей, пьяный в драбадан, тыркался жужжащей из стороны в сторону косилкой…
— Стой! – Заорал я. – Ты что, полоумный? Ноги пообрубаешь, у тебя же диск. Всё Сергей, без обид, собирай причиндалы и домой. Протрезвеешь, приходи.
— С утра приду, — угрюмо сказал Сергей, взвалил косилку и ушёл.

Не спалось.
В мазанке душно.
Я ворочался на синей скрипучей кровати. В окно зло била посечённая ветками абрикоса полная жёлтая луна. Огромная муха, сдуру залетевшая с вечера, тяжко билась о фрамугу. Со двора раздавалось назойливое жужжание, точно работала газонокосилка. Я встал и, пошатываясь со сна, пошёл во двор. В клетях кто-то шмыгнул из-под ног. Я разом очухался: отчаянно пахло горячей скошенной травой, цветущей сиренью и кошачьей мочой. Вышел.
Вокруг всё залито зыбким, мертвенным светом луны. Свет стекал по чёрным корявым ветвям деревьев, стволам, играл всполохами на самане мазанки…
Тарахтенье доносилось с задков участка: — «Наверно комбайны боронят…» — подумал я.
Пригляделся: немного выше кромки деревьев, на фоне звёзд словно по васильковому полю шёл, пошатываясь точно пьяный, маленький человечек. Человечек шёл и нелепо, из стороны в сторону размахивал руками, словно косил невидимую небесную траву и, не зло матерился.
Я справил нужду и пошёл к дому.
Со стороны Ростова уже бледнел край неба.
Вот-вот расцветёт.

Принято. Оценка эксперта: 27 баллов

Бог есть (карлик или встреча с Моцартом)

Я невольно проводил их взглядом. Они шли вдоль линии прибоя: он, маленький сухощавый; она, рыхлая, крупная – два чёрных силуэта на фоне лежащего на горизонте тяжкого бордового солнца.
Метров через тридцать они раскрыли свой Красный Зонт и стали переодеваться.
Женщина, снимая бюстгальтер, закинула руки за спину, наклонилась, и я ещё подумал: — «Боже, какие огромные груди. Немыслимо. Должно быть её мать, и мать её матери… и бабка её прабабки… — были потомственными кормилицами.
— Бонджорно, — они оба стояли передо мной и, разом, несли какую-то тарабарщину на дикой смеси языков.
Не итальянцы, единственное что я понял, хотя и «мой итальянский» – хуже некуда.
— Моцарт, — женщина тыркала в свою необъятную грудь; Фрейд, – тыркал сухонький в себя, Швейк. «Зальцбург» — понял я. – «Австрийцы»
— Водка, матрёшка, Горбачёв, – ткнул я в себя. — Саша. Они радостно закивали – Sasha, гут Россия…»
Дело пошло. С помощью несложной артикуляции и жестов выяснилось, что она Марта, а он Карл, как их король: Марта игриво поправила на плешивой голове сухонького несуществующую корону. Но она зовёт его Карлик: Марта ткнула в Карла пальцем – тот присел и сделал гадкого тролля.
Выяснилось, что в Калабрии Читать далее

Аэропорт

— Не подскажите, маршрутка до аэропорта?

— Да дорогой.

— Не подскажите где выходить?

— Да дорогой.

Он протиснулся и плюхнулся в жаркий продавленный дерматин заднего сиденья.

Юркий глаз водителя в салонном зеркале заднего вида – это раз;

и напряжённый сосок под тонким лимонным лифом девушки – это два;

и были теми двумя смыслами промеж которых металось его сознание — это три;

без всякой его на то воли или желания – четыре.

«Достаточно четырёх…» — думал он рассматривая красивую ладонь незнакомки обхватившую голубой поручень маршрутки: четыре пальца с алыми, заточенными под отвёртку присыпанные перламутровой пудрой ногтя с еле видной подушечкой большого – «этот не в счёт…»

Он закрыл глаза.

Водитель микроавтобуса, юля впритирку в потоке машин, не зло поругивался. Мат, смешанный с кавказским акцентом, тепло убаюкивал: встал в половине пятого утра, весь день на перекладных – разморило. Потыкавшись по пробкам, микроавтобус вырулил из потока под брюхо несуразного огромного железного ажурного коня и замер. Табунок коней мирно пасся перед зданием местного аэропорта с хрустом перетирая железными Читать далее